Осень Атлантиды

– Так вот, значит… – со стоном выдохнул он. – А я-то думал, что за чудо произошло с нами? Ты дала обет? Твоя жизнь – за мою?

– Да, любимый, да, – легко подтвердила она. – А как же иначе?

Он обнял ее и прижал к себе так, что казалось, их сердца поменяются местами.

– Когда же ты успела? – странно спросил он и тут же заторопился успокоить ее: – Ничего, ничего. Теперь всё позади, я жив, ты жива, а остальное я устрою, что – нибудь придумаю, найду решение. Не бойся!

– Я не боюсь, милый. Я давно уже разучилась бояться, очень давно.

– Давно? – вдруг насторожился он. – «Давно» – это сколько?

– Пять лет, – удивленно протянула она, с новой болезненной тревогой вглядываясь в его черты: не бредит ли она? Торис ли это? Отчего он не понимает, что случившемуся столько лет?

– Пять лет? – излом брови и вмиг потемневшие глаза выдавали изумление.

– Ну конечно пять. Я каждый день считала.

Его зрачки расширились, какой-то внутренний свет осенил озабоченные черты:

– Надвременной канал… – медленно, будто немного сомневаясь, проговорил он. – Я, конечно же, еще проверю. Но должен непременно, сегодня же, зарегистрироваться и пройти биосканирование в Храме Жизни. Хотя у меня есть практически твердая догадка – время для нас остановилось, а на всей Земле продолжало течь, и прошло, как ты говоришь…

– Пять лет, – подтвердила Таллури, готовая поскорее забыть, выкинуть из своей памяти эти кошмарные годы.

– Так вот, а для меня и моих людей оно замерло в точке входа в портал. Мы ровным счетом ничего не поняли: двигатель лайнера работал без помех, приборы не выдавали ни одной погрешности, только встали абсолютно все хронометры, и тут же, для нас – тут же, портал открылся в обратную сторону. Мы сочли, что просто ничего не получилось. Или что-то пошло не так, и канал «позволил» нам вернуться. Этого само по себе было достаточно для радости. Я распустил свою команду. И собрался идти с докладом в Сенат, решил лишь заглянуть домой ненадолго – порадовать тебя, что задание отменено и я жив. А тут… Это же чудо!

– Что это значит? Я не все поняла, – спросила Таллури, искренне не догадываясь, к чему он клонит и чему так рад в этой заморочке со временем.

– Это значит, детка, что ты стала на пять лет старше. Я – нет. И разница в годах, не позволявшая нам вступить в брак, стерта. Стерта Судьбой!

* * *

Сенату и жрецам Храма Жизни с их сканирующими кристаллами пришлось признать и засвидетельствовать тот факт, что две когорты Особого корпуса провели во вневременном коридоре пять лет без потери биологического возраста. Впрочем, кому были важны эти пять лет? Не солдатам же, «жрецам войны»! Кому еще, кроме господина Джатанга-Нэчи, командующего Особым корпусом, и Таллури нидЭнгиус, прожившей несколько лет по обету, они могли быть ТАК важны?

Праздник по поводу возвращения последней экспедиции из надвременного звездного портала был объявлен государственным. Торжества протекали несколько дней и были необыкновенно пышными. Заполненные толпами улицы и площади, украшенные цветами и знаменами здания музыканты, факельщики, танцоры и певцы – ни один закуток столицы Атлантиды не был оставлен без внимания празднующими. Ни один дом не остался в стороне.

Кроме одного.

Единственный дом, уединенный и безмолвный, был, казалось, изолирован от гудящего Города невидимой стеной. В нем жили сейчас два человека со светящимися улыбками, исполненными радостью глазами и печатью молчания на устах. Того проникновенного молчания, что позволяет общаться глубже и острее воспринимать все грани души друг друга. Им никто не был нужен и никто не мог помешать.

Через несколько дней к ним вернулась окончательно постаревшая, но еще полная сил Боэфа, готовая продолжать служить своему обожаемому господину и его невесте. И тут же (опять рыдая, но теперь – от счастья) принялась готовить дом к предстоящей свадьбе.

* * *

– Ты это окончательно решила? – глаза господина Нэчи наполнила тревога.

– Да, любимый. Мне действительно нужно повидаться с приемным отцом перед нашей свадьбой. И потом, я все же не перестаю беспокоиться о том, что…

– Молчи, – он прикрыл ее губы ладонью. – Я знаю, о чем ты. Твой страшный «ошейник» снят, но обет не отменен. Я помню.

– Не отменен, – вздохнула Таллури. – А вдруг Энгиус сможет пояснить нам, что делать?

Ей не хотелось думать и тем более говорить об этом с Торисом, но они оба помнили слова жреца из Храма Жертвы: «Обет не снят. Но если Единый окажет вам особое милосердие, ты, девочка, проживешь еще долго. Есть надежда. Будем уповать на это».

Когда жрец снимал обетный обод с ее шеи, Таллури вдруг пришло в голову: а ну как чудесное возвращение Ториса во – обще не связано с ее обещанием отдать за него жизнь? Ну, вдруг?! Лоб запылал от подобного предположения, она закрыла глаза и чуть не расплакалась от смешения чувств.

«А как узнать, – осторожно спросила она жреца, разжимавшего специальными клещами застежку обода, – как узнать, продолжает ли…» – она замялась смущенно.