Осень на кончиках пальцев

Холли тогда осталась у них, а когда заснула, они вдвоем пошли к Говарду Мэтьюзу, вытащили из постели и наглядно втолковали мысль, что не стоит зажимать девочек и лезть с поцелуями, когда они того не хотят.

– Я почти не видела Эйдана в последние дни, – сказала Холли.

– Его сейчас волнует только Оксбридж, – хмыкнул Джейсон.

И подумал, это к лучшему, по крайней мере, университеты отвлекли его от загадок Эштон хилла и чьих-то останков, о которых сейчас не было даже слухов.

Всё было хорошо, если б Эйдану не продолжала сниться Кейт.

Это не было кошмарами, и поначалу Эйдан даже не признавал, упрямо говоря, что всё нормально. Но Джейсон видел, что тот плохо спал, а по утрам не выглядел отдохнувшим, наоборот, только густели тени под глазами.

– Похоже, мое подсознание говорит, что надо узнать о Кейт, – улыбнулся тогда Эйдан. – Хотя, скорее, она просто воплощение беспокойства. Мне говорили, такое может быть после отказа от таблеток.

Джейсон не считал это нормальным. И больше всего его бесило, что Эйдан и не думал с ним делиться – но так бывало всегда, когда дело касалось таблеток.

Однажды, в первые каникулы их дружбы, Джейсон был в гостях у Эйдана. Большой шикарный дом, пропахший специями для глинтвейна, печеными яблоками и хвоей. Какие-то кузены и дальние родственники, которые собирались к Рождеству. На праздник Джейсон уезжал домой, но тогда Эйдан притащил какого-то крепкого алкоголя, и они впервые в жизни напились.

Они едва держались на ногах, но Джейсон отлично помнил, как Эйдан спустил все таблетки в унитаз и шептал:

– Я просто хочу быть нормальным.

Джейсон тогда неуместно смеялся и говорил, что нормальных не бывает. Он пытался объяснить, что имеет в виду, но так и не смог, а потом они уснули.

Утром Джейсон боялся, им не миновать взбучки. Его собственный отец легко заводился, мог громко отругать, хотя так же быстро остывал и в итоге махал рукой:

– В твоем возрасте я был таким же.

Но мистер Хилл сына не ругал. А мать Эйдана принесла ему новые таблетки. И Джейсон подумал, что иногда ругань лучше, чем жалость.

Сейчас Джейсону хотелось как-то помочь другу, но он ничего не мог сделать с тем, что у того в голове. Или с таблетками. Зато вполне в его силах кое-что другое.

– Надо выяснить про Кейт, – неожиданно сказал Джейсон.

Холли рядом выпрямилась и, хмурясь, посмотрела на брата:

– Зачем?

– Это… мне кажется, эта тайна занимает Эйдана. Да и я сам хотел бы знать, что произошло.

– Предлагаешь вызвать духа?

Джейсон во все глаза уставился на сестру, но она, кажется, предлагала совершенно серьезно. И даже легко представлялось, как они сидят с доской и, закатив глаза, взывают к привидению. А оно появляется, почему-то в простыне и с криво вырезанными отверстиями глаз – Джейсон в детстве пытался так изображать духа на Хэллоуин.

– Нет, – мрачно сказал он. – Я о том, что неужели ее младшая сестра не проговорилась?

Холли насупилась:

– Неа. Я пыталась. И остальные девочки тоже. Она ничего не говорит о смерти Кейт.

– Попытайся еще. Только будь аккуратна. Ты ведь не хотела обсуждать смерть матери, она тоже наверняка не хочет.

На лице Холли промелькнуло выражение, после которого она перестала походить на задиристую девчонку. Она знала, что это такое, терять близких.

– Я попробую. Может, ей просто не с кем поговорить. А ты?

– Разузнаю у друзей Кейт.

Джейсон не стал говорить, если Эйдан отвлечется от своих университетов, придется еще и пытаться узнать в городе об останках. Но если на них действительно указала Кейт в дневнике, то всё связано.

Джейсон поднял голову, вглядываясь в туман. Уже начинало подмораживать, так что он спрятал руки подмышками, немного дрожа. Но если прищуриться, мог легко представить высокую ладную фигурку Кейт, которая легко сбегает по огромным ступеням и машет рукой. Он почти слышал ее смех.

Он хотел знать, как и почему она умерла – и в чем связь со школой.

3.

Холли свое имя любила.

Отец рассказывал, что врачи утверждали, будто после Джейсона у них больше не может быть детей. Но мать так хотела еще одного сына – или маленькую дочь. Поэтому, когда она всё-таки родилась, пусть это и не было так просто, ее назвали Холли. С намеком на благословение. На праздник, который она принесла – полное имя звучало Холлидей Фэйберн.

Как смеялся Джейсон, «праздник, который всегда с тобой».

Она сама предпочитала значение «падуб». Холли нравились нарядные кусты с острыми листочками, усеянные россыпью красных ягод. Куда круче и красивее какого-то благословенного святого или праздника – хотя серьги в виде маленьких черных крестов Холли обожала.

Именно за них теперь и выговаривала миссис Дженкинс. Маленькая сухонькая старушка слыла самой грозной защитницей строгих правил. В ее представлении юные леди должны выглядеть скромно, а говорить исключительно шепотом, опустив глаза в пол. Миссис Дженкинс преподавала английский язык, и ее предмет был сущим наказанием для Холли.

Но она хорошо усвоила простые принципы: молчи, соглашайся и тебя отпустят побыстрее. Главное, не возражать и просто делать по-своему.