Осень патриарха. Советская держава в 1945–1953 годах

Однако советскому руководству так и не удалось добиться от Турции каких-либо территориальных уступок. Напротив, как считают вышеупомянутые авторы (С.В. Мошкин, Д.П. Гасанлы, М. Акгюн[348]), бескомпромиссная позиция и жёсткие дипломатические демарши советской стороны привели к противоположному результату — США и страны Западной Европы оказали Анкаре политическое покровительство и выступили в роли заступников от территориальных претензий Москвы. По сути, «турецкий вопрос» превратился в фактор «пробуждения» Запада и смены приоритетов в его восточной стратегии. Давление СССР на Турцию было воспринято вчерашними союзниками не только как стремление включить её в сферу советского влияния, но и как попытку Кремля расширить с помощью «турецкого плацдарма» своё военное и политическое присутствие в Средиземноморье, в регионе Ближнего и Среднего Востока. В устах политической элиты Запада всё чаще стали звучать озабоченность по поводу усилившихся великодержавных тенденций Москвы и даже призывы к политике сдерживания экспансионистских устремлений Советского Союза. Это видно из многих тогдашних документов февраля-марта 1946 г., в частности «длинной телеграммы» Дж. Кеннана, Фултонской речи У. Черчилля и ряда заявлений тогдашнего американского посла в Турции Е. Вильсона.

Более того, как установили ряд историков (Д.П. Гасанлы[349]), в июле-октябре 1946 г. появляется целый ряд секретных документов, в частности доклад директора Центральной разведки генерала X. Ванденберга «Внешняя и военная политика СССР», секретный меморандум главы Управления по ближневосточным и африканским делам Госдепа США Л. Хендерсона и телеграмма заместителя госсекретаря Д. Ачесона, в которых они прямо заявляли: 1) что для СССР регион Среднего Востока «является крайне притягательным с точки зрения расширения границ и представляет для него даже больший интерес, чем Восточная Европа, так как здесь находится жизненно важная для него бакинская нефть — возможный объект воздушного нападения в потенциальной войне»; 2) что «если Советский Союз добьётся контроля над Турцией, то будет трудно помешать Советам взять под контроль Грецию и весь Ближний и Средний Восток», поэтому «для Америки жизненно важно предотвращение любых советских планов силой или угрозой применить силу добиться своего в отношении Дарданелл и Турции» и 3) что политические последствия установления военного контроля СССР над Турцией приведут к крайне болезненным последствиям для США в Средиземном море, регионах Ближнего и Среднего Востока, поэтому необходимо «оказать Турции дипломатическую, моральную, экономическую и военную помощь».

Так Турция не в последнюю очередь благодаря жёсткой позиции И.В. Сталина и В.М. Молотова стала для западных стратегов и дипломатов важнейшим элементом сдерживания Москвы. В свою очередь, Москва, выдвинув неприемлемые для Анкары территориальные претензии, добилась обратного эффекта: турецкое правительство стало более энергично искать поддержки у ведущих западных держав, что в конечном счёте заметно ускорило движение Турции в сторону НАТО, куда она вступила в феврале 1952 г. Лишь после смерти И.В. Сталина новое советское руководство стало выстраивать более гибкую политику в отношении Анкары и отказалось от прежних территориальных претензий и пересмотра режима Черноморских проливов, о чём уведомило турецкое правительство в официальной правительственной ноте от 30 мая 1953 г.

4. Страны «народной демократии» в 1945–1948 гг

После окончания Второй мировой войны вся территория Восточной Европы и Балкан была занята советскими войсками, которых местное население восторженно воспринимало как освободителей от ужасов нацистской оккупации. Это обстоятельство, а также крушение прежних профашистских режимов сыграли ключевую роль в кардинальном изменении ситуации в этом важнейшем регионе всей континентальной Европы.

Надо сказать, что в последнее время довольно дискуссионной и во многом мифологизированной стала проблема советизации стран Центральной и Юго-Восточной Европы и становления советского блока на этой обширной территории. Основные расхождения в данном вопросе крылись главным образом в различной оценке роли внешнего и внутреннего факторов, то есть политики Москвы и роли местных партийно-государственных элит в этом процессе, а также в разном толковании хорошо известного понятия «режим народной демократии».