«Осень в горах» Восточный альманах. Выпуск седьмой.

— Вот как мы сделаем, — сказал он наконец. — Я сейчас отправлюсь в Союз защиты женских прав, а ты явишься вслед за мной. Там я вас и познакомлю. Остальное зависит от тебя! Как говорится, толстяка в один присест не слопаешь, так что действуй осторожно. Если с первого же раза промахнешься, потом будет трудно исправить ошибку.

— Ладно, я все понял, иди!

У Дуань ополоснул лицо, причесался, переоделся, дал Мудрецу еще несколько напутствий и важно направился к выходу. Но вдруг вернулся и сказал:

— Послушай, старина Чжао, то есть почтенный Чжао! Я вспомнил, что господин Янь Най–бо, с которым ты познакомился в Тяньцзине, сейчас губернатор провинции Чжили. Вот тебе еще один великолепный шанс!

— Газеты писали о его новом назначении, но я прослужил у него каких–нибудь три дня. Думаю, что он меня вообще не помнит! К тому же человек он ненадежный. Кстати, почтенный У, не забудь прихватить свой роскошный кальян!

— Это ни к чему: в женском союзе курить запрещают. Итак, я жду тебя, смотри не задерживайся! Ты что думаешь?..

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

— Господин Чжао, вас к телефону! — с ухмылкой поманил Мудреца пальцем Ли Шунь (он делал указательным пальцем только две вещи: звал к телефону и зажигал свет).

— А кто просит?

— Какой–то господин Вэй.

Мудрец вихрем помчался к телефону и, взяв трубку, стал кивать головой и улыбаться, как будто собеседник видел его.

— Алло!.. А, это вы?! Да, да, конечно, иду… А?.. Хорошо, до скорого свидания!

Раздались гудки, но Мудрец никак не мог расстаться с трубкой. Он долго на нее смотрел, снова улыбнулся и наконец повесил на рычаг. Вернулся в комнату, с лихорадочной быстротой оделся, вышел в коридор, опять вернулся, погляделся в зеркало, поправил шапку, воротничок и лишь после этого вышел на улицу…

Возвратился он еще стремительнее, чем ушел, но почему–то раздосадованный.

— Старина У! — заорал он так, словно был не в пансионе, а в открытом море или в горах.

— Господин, — тотчас откликнулся прибежавший Ли Шунь, — господа У и Оуян пошли обедать в мусульманскую харчевню «Золотой феникс» у Задних ворот. Просили передать, чтобы и вы туда пришли.

— Поменьше болтай! — оборвал его Мудрец, не зная, на кого излить злость. — Противно смотреть на тебя!

— Слушаюсь! — поддакнул испуганный Ли Шунь и съежился, как водяная курочка.

— Лучше принес бы мне обед из нашей кухни, чем трепаться о каких–то там золотых и серебряных фениксах!

Мудрец с шумом распахнул дверь и вошел в комнату.

— Какую еду подавать: обычную или специально заказать? — решился все–таки спросить Ли Шунь.

— Принеси что–нибудь съедобное, чтобы перед людьми не было стыдно! Ты что, моих вкусов не знаешь?! Сейчас же перестань болтать, а то надаю тебе тумаков!

— Слушаюсь!

* * *

— Что же это Чжао не идет? — обратился У дуань к Оуяну.

Они ждали в «Золотом фениксе» уже около часа.

— Пора заказывать, — ответил Оуян, у которого давно урчало в животе. — Он, наверное, пошел куда–нибудь с барышней Вэй…

Оуян хотел сказать еще что–то, но взглянул на приятеля и промолчал.

— Да, придется есть без него, — согласился тот, подозвал официанта, сделал заказ и снова повернулся к Оуяну. — А пойти с ней он никуда не мог, больно уж она уродлива.

— Красивая и не влюбилась бы в него, — заметил К Оуян не то сочувственно, не то с иронией.

— Зачем же тогда ты хотел знакомить его с Ван? Ведь она красивая.

— Может, тебя с ней познакомить? — вдруг спросил Оуян.

— Нет, не хочу.

— Не хочешь, не надо, а он очень хочет! Если бы она тебе понравилась, я сделал бы ее твоей женой, ручаюсь! Понял? — Оуян усмехнулся. — А теперь скажи, зачем ты познакомил его с Вэй?

У Дуань хмыкнул, отправил в рот несколько ломтиков соленых овощей и произнес:

— Не думай, что я суюсь в твои дела, но что у тебя с Ван?

Официант принес еще две тарелки с холодными закусками. Оуян подцепил палочками два ломтика курятины и, не переставая жевать, ответил:

— Я все тебе подробно расскажу, только сперва ответь на мой вопрос. Или сначала поедим, а после потолкуем. Как хочешь.

У Дуань решил сначала поесть и заработал палочками. Вскоре принесли горячие закуски. Приятели ели с великим усердием и каждый обдумывал то неприятное, что нельзя утаить от друга, и одновременно прикидывал, как сказать приятное, но никому не нужное с той же искренностью, что и неприятное. Они старались не встречаться взглядами. Один сосредоточенно жевал, другой тянулся к блюду с мясом с таким видом, словно только оно его и интересовало. Однако все это приятели делали неспроста. Случайно встретившись взглядами, они моментально изображали приветливую улыбку, но каждый чувствовал, что чем радостнее сияют их лица, тем отчужденнее становятся сердца.

Оуян Тянь–фэн первым кончил есть. Он встал, выполоскал рот, медленно вернулся и взял с тарелочки бетель. Обычно он не любил жевать бетель, но сейчас хотелось чем–нибудь отвлечься. У Дуань тоже поел, приказал официанту подогреть суп и стал ковырять в зубах зубочисткой. Они снова взглянули друг на друга и улыбнулись.