Осень в Калифорнии

Умом он понимал, что ему следует как можно быстрее возвращаться в Берн, начинать устраивать будущее, что-то делать… Но он старательно гнал от себя эти неприятные мысли. Право же, зачем ему ехать назад, если он нашел то, что всю жизнь искал: безделье, не сопровождаемое угрызениями совести, независимость, пусть и сиюминутную, а главное, возможность находиться рядом с людьми, беспристрастно наблюдать за ними, не принимая участия ни в их жизни, ни в их заботах. Он нашел наконец свою Италию.

Время летело незаметно, с той чарующей легкостью, которая наступает после долгих бессмысленных действий и суеты. Мы постепенно втягиваемся в окружающую жизнь, привыкаем к ее монотонному, никогда не надоедающему ритму и начинаем искренне верить, что мгновение равнозначно вечности, а вечность – всего лишь пустой раздражающий звук.

Проснувшись в пятницу, он с тоской подумал: «Завтра уезжать. Ох, как не хочется». Следующая его мысль была уже более конкретна: «Черт возьми, я ведь так и не побывал на Мостре».

Справедливости ради надо отметить, что в первый день после беседы с директором фестиваля, полный энтузиазма, он пустился было на поиски выставки, посвященной Висконти, но единственное, что он обнаружил, были развалины небольшого средневекового замка, расположенного на выезде из города. Пожилая женщина, обслуживающая руины, принадлежавшие с незапамятных времен аристократическому роду Висконти, недоуменно посмотрела на него: ни о какой Mostra она не слышала – и посоветовала ему обратиться в туристическое бюро.

Спасибо.

Потом стало как-то не до того, не до Мостры, но больше откладывать посещение было нельзя. Да и интересно же все-таки посмотреть, какими экспонатами устроители этой выставки собирались привлечь посетителей, и потом, к Висконти у него были свои особые счеты.

В результате он решил после обеда никуда не ходить, разве что быстренько заглянуть на пресс-конференцию братьев Тавиани, а затем по наитию, вслепую, не консультируясь с картой и никого не спрашивая, выйти прямиком на то место, где эта Мостра располагалась.

Пресс-конференция модных итальянских режиссеров затянулась, и, когда он быстренько пересек пьяццу и пошел по направлению к озеру, южный августовский день начинал потихоньку готовиться ко сну. Он было заблудился, но довольно быстро сориентировался; сообразив, где находится, свернул вправо и оказался на площади Педраццини. Красный язычок указателя нацелился на небольшую виллу, у входа в которую висела скромная вывеска «Mostra Visconti».

Мостра размещалась в небольшой уютной вилле начала двадцатого века в стиле модерн. С ее наглухо затворенными деревянными ставнями, узкими балкончиками и посыпанной гравием дорожкой, которая вела к освещенному входу, она, казалось, существовала сама по себе, в своем особом мире.

Прежде чем подойти к освещенному входу, он оглянулся и, прищурившись от лучей заходящего солнца, посмотрел на пустынную маленькую площадь. Небо быстро покрывалось розоватыми облачками, откуда-то издалека доплывал мягкий предвечерний шум, загорались первые неоновые рекламы. Темная гора, вздохнув, приблизилась к городу.

– Мсье не желает воспользоваться каталогом выставки? – спросила его усталого вида женщина, сидевшая за окошечком кассы, мельком взглянув на протянутый им пропуск. – Да, пожалуйста, не забудьте, что через полчаса мы закрываем, вам придется поторопиться.

Движением руки отказавшись от каталога и давая понять женщине ничего не выражающей улыбкой, что принял к сведению ее предупреждение, он начал медленно подниматься по широкой лестнице ведущей на первый этаж. Навстречу ему попались какие-то школьники, задумчивая пара влюбленных; посетителей почти не было. Откуда-то сверху из невидимого динамика доносились звуки вальса Нино Роты. «Ну конечно, без него тут не могло обойтись», – иронически подумал он, и его взгляд скользнул по сделанному в полный рост немного расплывчатому фотопортрету донны Клары Эрба, матери Висконти.

* * *

«“Как, ты не видела Рокко?” И зачем только я ей это сказал, дурак!» – выругал себя Селим, но было поздно: Люся с радостью приняла предложение пойти с ним в кино. Сегодня испытываемое подростком чувство назвали бы модным словечком «дискомфорт», тогда ему казалось, что он что-то очень важное, известное только ему одному, предал.

Договорились пойти на четырехчасовой сеанс – пройти будет легче. Ведь обоим еще не было шестнадцати.

– Встретимся без пятнадцати на углу Ленинской и Комсомольского.

От Селима не укрылся торжествующий взгляд, который его новая подружка бросила на Мирру. Но предал он что-то другое.

В перерыве оба пили напиток «Дюшес» из стаканчиков.

Люся начала было:

– Он такой красивый, этот Рокко! Между прочим, я видела этого актера в другом фильме… Ой, забыла, как он назывался, фильм-то? – и вопросительно смолкла.

– «Дьявол и десять заповедей». А актера зовут Делон. Ален Делон, у него в том фильме небольшая роль, – сухо ответил Селим и, помолчав дольше, чем следовало, добавил: – Давай пойдем в зал, а то сейчас начнется…