Осеннее равноденствие

Кван-Чо ничего продолжать не собирался, дни он проводил на яхтах с полуголыми девицами, ночи – в густо задымленных клубах. Он не притворялся счастливым, он и был счастлив, но только пока его окружали другие люди. Когда же он оставался наедине с собой или, вот как сейчас, с психологом, его что-то угнетало. Что-то достаточно серьезное, чтобы пробиться через броню его безусловной любви к себе.

– Что вы сделали? – спросил Виталий, бесцеремонно прерывая поток болтовни Кван-Чо.

Клиент такого не ожидал. Он привык к тому, что перед ним заискивают все, кроме его родни, окружающие ловят каждое его слово… Ловят, а не перебивают пополам! Золотой мальчик с таким почти не сталкивался, не знал, как реагировать, и просто застыл.

– Что? – наконец моргнул Кван-Чо.

– Вы меня слышали.

– Зато вы меня – явно нет! Я ничего не сделал, я о депрессии поговорить пришел!

Тут Любченко невольно отметил, что английский язык все-таки склоняет к вежливости. В его грамматике просто нет четкой разницы между «ты» и «вы» – ко всем идет обращение на «вы». Если бы Кван-Чо говорил по-русски, он бы уже наверняка начал хамить.

Богатый наследник злился, это чувствовалось, но он не уходил, так что в своей правоте Виталий уже не сомневался.

– Нет у вас никакой депрессии, – возразил Любченко, спокойно выдерживая взгляд малолетки. Он знал, что Кван-Чо двадцать девять лет, но выглядел кореец от силы на восемнадцать. – Вы из тех, кто считает, что вам дозволено все. И если даже при такой системе ценностей в вас зародилось чувство вины, вы сотворили нечто воистину ужасное… Или не просто сотворили? Или творите до сих пор?

Кван-Чо не ответил, но это оказалось и не нужно. Он был способен заставить себя промолчать – не больше. Он совершенно не умел скрывать ложь, она читалась по взгляду, по выражению лица.

Виталий не нуждался в словах, его вполне устраивал этот странный односторонний диалог.

– Не думаю, что вы способны сочувствовать своим жертвам – а у вас наверняка есть жертвы, от всего остального вы откупились бы. На них вам плевать, а вот на себя – нет. То, что вы делаете, откровенно противозаконно. Вы пришли сюда, чтобы узнать: как себя вести, чтобы не попасться. Чего от вас теперь ожидают? Как с вами будут работать следователи, когда вас арестуют? Заметьте, господин На, я говорю «когда», а не «если». При вашем нынешнем уровне нервозности поимка становится просто вопросом времени.

Тут Кван-Чо все-таки не выдержал, взвился на ноги. Если бы он сидел на обычном стуле, тот, конечно же, с грохотом рухнул бы на пол. Однако тяжелые кресла в кабинете психолога были рассчитаны на любителей попрыгать.

Виталий же остался на месте. То, что побагровевший Кван-Чо теперь нависал над ним, не имело для психолога никакого значения. Они оба знали, кто на самом деле сильнее.

– Да как вы смеете?! – процедил сквозь сжатые зубы Кван-Чо. – Решили попрощаться с лицензией?

– Вы уверены, что хотите прервать наш сеанс раньше срока?

– Да я не только сеанс прерву, я сделаю так, что эту конуру закроют!

– Не сделаете, и вы вернетесь сюда, – усмехнулся Любченко. – Потому что самостоятельно вы уже не справились, иначе не пришли бы. А я единственный, кто не вызовет полицию.

– Я ничего не сделал!

Он все-таки не выдержал, удрал. Виталий даже не пытался его задержать, он в своих словах не сомневался. Сейчас Кван-Чо все равно не способен говорить нормально, он близок к истерике. Но рано или поздно малолетка успокоится, все переосмыслит и поймет, что это действительно его единственный шанс сохранить свободу.

Виталий мысленно прикинул, сколько времени понадобится, чтобы выбежать из здания. Он неспешно подошел к большому окну кабинета, ему было любопытно, в каком настроении будет Кван-Чо, как поведет себя, как это отразится на его манере вести машину.

Однако обнаружил он неожиданно кое-что другое… То, что заставило опытного психолога, секунду назад спокойного, замереть от того самого страха, который он только что внушил своему клиенту.

На другой стороне дороги стоял человек. Он не делал ничего особенного, просто укрывался в тени деревьев от неожиданно жаркого осеннего солнца. Он даже не казался опасным, скорее, наоборот, он выглядел слабым… Кажется, он пришел с тростью? Ветви деревьев мешали рассмотреть.

Но все это было не важно. Этот человек не мог оказаться здесь… В этой стране, в этом городе, прямо возле кабинета. Виталий все для этого сделал!

У такой ситуации не могло быть благоприятного исхода. Если человек действительно здесь, это плохо. Значит, Виталий, заметая след, где-то допустил ошибку, его маскировка не так совершенна, как он надеялся.

Парадокс в том, что, если человека нет, это тоже плохо. Потому что галлюцинации такого уровня – всегда тревожный симптом, указывающий на большую беду.

Виталию нужно было знать наверняка, поэтому на месте он не остался. Он бежал из своего кабинета так же быстро, как недавно сделал это Кван-Чо. Секретарь лишь проводила его изумленным взглядом, но сказать ничего не успела.