Осеннее равноденствие

– А мир никогда не был простым или безопасным. Мы не можем отменить существование убийц, насильников, воров, извращенцев… Но мы можем изучить их, чтобы предотвращать преступления, когда это возможно. А для этого необходимо позволять себе ошибки… и прощать себя за ошибки.

Таиса бросила на него быстрый взгляд, и ее глаза в этот момент показались непривычно темными.

– Но разве ты себя простил?

В груди неприятно кольнуло – так бывает, когда случайно заденешь рану, только-только начавшую заживать. Однако Матвей быстро подавил это чувство, ему было не впервой.

– Я делаю свою работу, – напомнил он. – И что бы я ни испытывал, это не останавливает меня. Ты не смогла спасти Паулину. Я тоже много кого за свою карьеру не спас. Но я знаю, что у меня есть шанс спасти других, это дает мне силы двигаться дальше.

На этот раз Таиса ничего не ответила, но Матвей прекрасно видел: она услышала все, что надо. Она больше не плакала, взгляд стал задумчивым, однако не обращенным в себя. Она и правда готова была простить себя за то, в чем не была виновата – это иногда намного сложнее, чем откреститься от истинной вины.

Похоже, Форсов оказался прав на ее счет, она была куда крепче, чем считал Матвей. Что же до нынешнего срыва… Плохо, но не критично. Если уж позволить себе абсолютную честность, Матвей и сам в первые годы работы частенько заглядывал на супервизию.

Он был убежден, что их встреча завершена, только и осталось, что проводить Таису и запереть дом Форсовых. Однако едва они оба встали с кресел, как в прихожей послышался топот. И это были не крадущиеся шаги того, кто тайно пробрался на чужую территорию. Это было демонстративно громкое топанье человека, который желает предупредить о своем присутствии – но не желает для этого задерживаться у двери, которую Матвей, вообще-то, запер, это он помнил наверняка.

Вскрытая за пару минут дверь и этот показательный топот не оставляли сомнений в том, кто явился в дом Форсовых. Так что, когда дверь кабинета распахнулась и на пороге возник Гарик, Матвей даже не удивился.

– Так и знал, что вы, детки, в родительской спальне милуетесь, – просиял он.

Матвей ничего не ответил, просто смерил Гарика равнодушным взглядом – он прекрасно знал, что это раздражает второго ученика Форсова больше любых упреков и оскорблений. Таиса тоже не смутилась, она явно пришла в себя. Она даже заинтересовалась:

– Откуда знал? Мы не то чтобы часто встречаемся!

– А у меня давно уже следящие программы на ваших смартфонах установлены, – как ни в чем не бывало пояснил Гарик.

– Ты это, в себе вообще?! – возмутилась Таиса.

– Во мне скучно, я в астрале. Ну а чего ты хотела, если кого-нибудь из нас периодически пытаются похитить?

– Меня похитили без смартфона! Тебя тоже.

– Но хоть узнали бы, где трупик искать, если что.

– Придурок ты все-таки временами, – вздохнула Таиса.

– Скорее, временами он не придурок, – заметил Матвей, прежде чем повернуться к Гарику: – Чего ты хочешь? А ты бы не пришел сюда, если бы ничего не хотел.

– На роль понятых вас хочу.

– Зачем?

– Я тут допускаю, что сегодня убью одного чувака, – все так же беззаботно сообщил Гарик. – И мне нужно, чтобы вы подтвердили: я ни в чем не виноват!

* * *

Говорить, кого он собирается убить и почему, Гарик наотрез отказался. Он шутил, поигрывал бровями, припоминал старые анекдоты, однако ни в чем не признавался. И все же было в его взгляде нечто такое, что убеждало Таису: его слова не так уж далеки от истины. Вряд ли он действительно планирует кого-то убить своими руками, но вполне допускает, что встреча пройдет далеко не мирно.

Лишь когда они свернули с большого шоссе на дорогу, ведущую то ли к ферме, то ли к какому-то сельскому отелю, он потрудился объяснить, каким делом занимался все это время. От этого стало жутко… страшно даже. Не только от того, о чем говорил Гарик, просто его слова накладывались на свежие воспоминания о гибели Паулины, и Таисе пока сложно было такое контролировать.

Матвей же… привычно был Матвеем. Это в кабинете Форсова он как будто изменился. Нет, милым, добрым и готовым всех поддерживать он не стал, он просто выглядел более человечным, что ли. Но стоило им троим оказаться в машине, и он снова перешел к состоянию «безупречный инструмент для поиска преступников».

Едва Гарик закончил рассказ, как Матвей объявил:

– Тела по-прежнему на его территории. Судя по показаниям свидетеля, Черкунов – собственник. Он хотел обладать любовницей при жизни, он не отпустил бы ее после смерти. Даже прибытие полиции заставило бы его подготовиться к обыску, но не отказаться от своих трофеев, назовем это так.

– Вообще-то, свидетель сказал, что Черкунов попросил его помочь избавиться от тела, – напомнила Таиса.

– Да, потому что хранить тело в доме Черкунов не стал бы. Но он не зря не позволил свидетелю увидеть, что именно случилось с останками. Их сохранение – одна из форм удовольствия, возможность превзойти полицию – вторая. Поэтому во время обыска он не скрывал, что рад, раз это заметил даже Гарик.