Осенний лист, или Зачем бомжу деньги

— Точно, он. Вот царапина на стволе. Возле мушки. На том, что Шульман показывал, такая же была. А на пластинке заглавную букву «Ш» разобрать можно. Катя ещё посмеялась, посоветовала Александру Моисеевичу гравировку восстановить. Сказала, начальная буква твоей фамилии уже есть, осталось только продолжить, написать: «Шульману А. М. за боевые заслуги перед Отечеством». Или что-нибудь в этом роде…

— Шульман мёртв, если верить Пархому, — задумчиво сказал Сидоров. — можно предположить, что Саша пришёл к Пархому с этим «тэтэшником». Убить его Шульману не удалось, сам погиб, а орудие мести оказалось в руках Пархома или его отморозков. А если это так, то и Юрка Грибоед — дело рук этого бандита.

— Кто такой Пархом? — спросил Окрошка с вызовом, — Бандит? Мне наплевать, что он бандит! Я уже двоих бандюков завалил. Я и Пархома этого завалю. Я его за Юрку…

— О Пархоме позже поговорим, — пообещал Сидоров, — а сейчас уходить надо.

— А Юрка? — Окрошка указал рукой на мёртвого бомжа. — Его похоронить бы надо…

— Не с руки нам, Окрошка, похоронами заниматься. Друга твоего государство похоронит. Уходить нам надо. И в темпе. Вдруг Пархом ментам позвонил, что в подвале на улице Грибоедова труп? А с пистолета отпечатки свои сотри, и брось, где лежал, — сказал Сидоров Альфреду, — таскать с собой пистолет, зная, что из него убит человек, глупо. А если менты по нему на Шульмана выйдут?.. Что ж, Саше уже всё равно.

Когда Сидоров вслед за Альфредом вышли из Юркиной каморки, Окрошка, задержавшись, якобы для того, чтобы проститься с другом, поднял с пола пистолет и сунул за пояс, под куртку.

— Как думаешь, зачем Пархом Юрку Грибоеда убил? — спросил Альфред у Сидорова на улице. — Что ему вообще от этого бомжа нужно было?

— Тебя искал, — уверенно ответил Сидоров. — Юрка-то ему и рассказал, что ты на «Искре» живёшь.

— А Грибоед откуда знал?

— Среди бомжей подобные новости быстро распространяются. Я виноват. Не нужно было тебя на «Искру» вести. Надо было сразу к Мотовило. Сейчас мы к нему и пойдём.

— Э, мужики! — окликнул их Окрошка, догоняя, — Мы куда сейчас?

— К одному правильному менту. Только я сейчас позвоню ему, предупрежу, что к нему гости.

Едва Сидоров достал из кармана мобильник, он запиликал сам.

— Алло. Это Николай Любимов, секретарь господина Самсонова, — раздался в трубке голос Николаши.

— Добрый вечер, — поздоровался Сидоров.

— Он не добрый.

— Что случилось?

— Андрей Валентинович просит вас, Алексей Алексеевич, срочно к нему прийти. У нас несчастье. Владислав Андреевич скончался. Нам надо возвращаться в Таргань.

— Как он? — спросил Сидоров, имея в виду Самсонова.

— Плох. Сердце…

8

Андрей Валентинович выглядел ещё хуже, чем ожидал Сидоров. Землистый оттенок лица, который Алексей заметил сегодня утром, сменился синюшным. Губы стали сиреневыми.

— От меня только что вышел нотариус, — Голос у Самсонова был слабым, Сидоров едва разобрал слова старика, — минуту назад.

Сидоров кивнул. Когда он подходил к апартаментам Самсонова, ему навстречу попался хитроватый лысый коротышка в добротном кашемировом пальто. Коротышка внимательно оглядел Сидорова, улыбнулся, по-видимому, чему-то своему, и прошёл мимо. Где-то я его видел, промелькнула в голове Сидорова мысль. Теперь он вспомнил: лет шесть назад он видел этого человека в их офисе. Зачем он тогда приходил, Сидоров не помнил. Нет, скорей всего, и не знал. Катерина просто представила их друг другу, назвала: нотариус такой-то (Сидоров тут же забыл фамилию), а зачем он здесь, не сообщила. Впрочем, Сидорову было и не нужно, его в ту пору больше волновали не дела фирмы, а более прозаичные вопросы, например, удастся ли ему сегодня отыграться в казино? Он и зашёл-то тогда в офис денег взять. Теперь Сидоров догадался, что нотариус был одним из негласных посредников между Самсоновым и его дочерью…

— Я давно знаком с ним. Он помогал мне здесь, в этом городе, — подтвердил Самсонов догадку Алексея. — Осуществлял юридическое сопровождение некоторых Катюшиных договоров… Пальман Матвей Яковлевич. Он хороший юрист и нотариус, которому можно доверять. Я хочу, чтобы ты запомнил это имя.

— Я запомнил.

— Владиславик умер. Тебе сказал Николаша?

— Да. Примите мои соболезнования, Андрей Валентинович.

Самсонов закрыл глаза. Он долго молчал.

— Тяжело… Тяжело и пусто. Я пережил своих детей. Их нет. Я один. И почему-то живу. Зачем? Зачем мне эта жизнь?..

Сейчас Самсонов разговаривал сам с собой, но неожиданно открыл глаза:

— Матвей по моей просьбе составил завещание. Я подписал. Интересуешься, что в нём?

Сидоров отрицательно покачал головой.

— Я и не сомневался. Я сразу понял, что ты за человек. Тем не менее, хочу, чтобы ты знал.

— Я вижу, вы плохо себя чувствуете, Андрей Валентинович. Может, в другой раз?

— Сейчас. Утром мы вылетаем в Таргань. А здоровье у меня не ахти… Сейчас. Именно сейчас.

Сидоров пожал плечами.

— У меня нет наследников, кроме государства, и… тебя.

Сидоров хотел запротестовать, но увидел, что Самсонов слегка прикрыл веки и отрицательно мотнул головой, мол, не перебивай, промолчал.