Осенний трон

– И они навсегда тут сохранятся и будут напоминать нам о твоей матери, но заканчивать работу предстоит мне и тебе. – Она показала на гобелен, покрывающий ставни. – Там тоже есть ее стежки, Матильда сделала их, когда была маленькой девочкой, перед тем как покинула Англию для брака с твоим отцом. После ее отъезда я часто рассматривала эти стежки. – Алиенора погладила влажную щеку внучки. – Ты многое переняла от матери, и я знаю, что все будет хорошо.

Она взялась за иголку и начала шить. Мгновение спустя Рихенза последовала ее примеру.

Глава 22

Крепость Домфрон,

Рождество 1185 года

Занялось студеное декабрьское утро. Из перламутрового тумана вынырнул неяркий серебряный диск, но постепенно исчез за валом серых облаков. В воздухе носились снежинки, и Алиенора похвалила себя за то, что решила отменить верховую прогулку. Однако проводить весь день перед очагом тоже не хотелось. Королевский двор остался на Рождество в крепости Домфрон, и, сидя в четырех стенах, Алиенора чувствовала себя подавленной и напряженной. Тесные комнаты и долгие дни напоминали ей о заточении в Саруме. Там ее жизнь, состоящая из холода и лишений, проходила в темноте, которая прерывалась только на те краткие моменты, когда выглядывало из-за горизонта зимнее солнце.

Издав короткий возглас нетерпения, Алиенора набросила на плечи меховую накидку, вышла наружу и поднялась по длинной винтовой лестнице на крепостную стену.

Воздух остыл настолько, что больно было дышать, и все равно она сделала глубокий вдох. Потому что лучше обжечь легкие холодом, чем наполнять их дымом и запахом болезни. Король со свитой должен был прибыть в Англию к Рождеству, их уже ждал у берега флот, чтобы перевезти через Узкое море. Однако у Генриха воспалилась старая рана на ноге, его била лихорадка, он ослаб и не смог продолжать путешествие. Корабли отправились в Англию с посланцами и приказами короля, а сам он и весь его двор расположились в Домфроне дожидаться выздоровления. Генрих рассчитывал вернуться поскорее, но ему стало так плохо, что на какое-то время все потеряли надежду на то, что он выживет. В канун Рождества в ходе болезни настал перелом, и с тех пор Генрих уверенно шел на поправку.

Рядом с Алиенорой появилась Рихенза, слегка запыхавшаяся после подъема по крутым ступеням, в изумрудной мантии, подбитой темно-рыжим беличьим мехом в тон ее волосам. Ее лицо стремительно теряло детскую пухлость, из-под которой проглянули высокие скулы, изящный носик и решительный подбородок. И в росте она прибавила, так что Алиеноре больше не приходилось наклонять голову при разговоре с внучкой. Минувшим летом у нее случились первые регулы.

– Я увидела, что ты поднимаешься по лестнице, бабушка, и заволновалась, все ли у тебя в порядке.

Алиенора усмехнулась:

– Рихенза, ты очень внимательна. Но, может, еще тебе немного любопытно, что понадобилось старухе на парапете крепостной стены?

Рихенза в ужасе округлила глаза:

– Бабушка, ты совсем не старуха!

Тут Алиенора рассмеялась:

– Нет, но у меня позади долгая жизнь, особенно по сравнению с твоими нежными годами. Когда мне было столько же лет, сколько тебе сейчас, я была королевой Франции и жила в Париже. Там я тоже часто забиралась на самый верх Большой башни, чтобы сбежать от мужа и свекрови. – Она улыбнулась далеким воспоминаниям. – Конечно, вид оттуда был совсем иным: на великий город с множеством людей и серебряную ленту реки, которая обвивала нас, словно змея.

– От кого ты теперь сбегаешь? – поинтересовалась Рихенза с проницательностью, которую нечасто встретишь у подростка.

– От своих мыслей. Разумеется, мы всегда носим их при себе, но иногда обстоятельства пробуждают воспоминания, которые лучше забыть. Мне требовался свежий воздух.

Глянув вниз, Алиенора увидела, что Генрих тоже покинул свои покои и ковыляет по двору, опираясь на палку. Его сопровождали Оттон и Лотарь, закутанные по самые макушки, и пара собак. Время от времени мальчики бросали собакам снежок, чтобы тем было за чем погоняться, и без умолку о чем-то весело щебетали с дедом. Донесся смех Генриха, звучный и громкий, который заглушил тонкие детские голоса. Алиенора в очередной раз заметила: муж отлично ладит с младшими детьми, но начинает воспринимать их как угрозу своей власти, едва они вступали во взрослую жизнь. Супруг явно обожал внуков, а они его. Так же он относился и к своему внебрачному сыну Уильяму, и к бастарду Иоанна Ричарду. Алиеноре грустно было осознавать, что в конце концов он утратит привязанность мальчиков – исключительно по своей вине.

Снег повалил сильнее. Генрих развернулся и похромал обратно к входу, передав внуков на попечение одного из слуг. Ледяной ветер кинжалом вонзился под одежды Алиеноры. Она зябко передернула плечами и посмотрела на Рихензу. Девочка побледнела от холода, а губы на голубоватой коже казались удивительно красными.

– Пойдем, – велела Алиенора. – Мы с тобой совсем замерзли, пора согреться у огня.