Ошибка каскадера

С тех пор как у Тамары родился ребенок, Авику стало казаться, что она к нему охладела. Несмотря на то что Андрей был все время занят на съемках и даже на неделю уехал в Тучков, они встречались намного реже, чем раньше. Но когда они встречались, он видел ее радостное лицо, счастливый смех, нетерпеливый взгляд, объятья, и его волнения сразу исчезали. Потом опять наставала разлука, и тяжелые мысли опять наваливались на него. Вот и сейчас он уже больше недели не виделся с ней, и это становилось так невыносимо, так больно, что он даже вспомнил цитату из какого-то романа Достоевского: «Он любил ее так сильно, почти до ненависти. И нет сильнее этой любви».

— Послушай, Андрюшка, прости меня, — словно опомнившись, заулыбался Авик. — Я ведь тебя с фильмом не поздравил. Какая же я сука!

Авик действительно искренне был рад за Андрея и гордился им. Да и вообще все эти годы его связи с Тамарой он по-прежнему продолжал считать Андрея своим лучшим другом, заглушая свое чувство вины перед ним. Он уже давно убедил себя, что в любви виноватых нет.

— Ладно тебе. Разве между нами могут быть обиды, — Андрей, запустив руку в копну волос Авика, потряс его за затылок.

— Конечно нет, — Авик в ответ шутя толкнул Андрея в плечо. — Да, чуть не забыл! Отец просил тебя позвонить ему в театр.

Андрей, обняв Авика за плечи, повел его на кухню, где Тамара с хозяйкой дома нарезали салат.

* * *

Когда Андрей зашел в кабинет к Григорию Исаевичу, тот радостно его встретил и, поздравив с фильмом, сразу перешел к делу.

— Андрюша, в новом сезоне я собираюсь восстановить давнишний спектакль из репертуара театра: «Каменное гнездо» по пьесе Хеллы Вуолийоки. Тогда в нем главную роль играл Жженов, сейчас я хочу предложить ее вам. Вы, как никто другой в моем театре, подходите на эту роль. Ну, что вы на это скажете?

— Спасибо, Григорий Исаевич, за предложение, но я не смогу, — не задумываясь ответил Андрей. — Театр — это совсем другое… И не для меня. Тем более играть сразу главную роль… Нет, я не потяну.

— А я думаю — потянете. И Жженов тоже так считает. Но, прежде чем мы с вами продолжим наш спор, потянете ли вы роль в театре или нет, давайте я вам прочитаю небольшую лекцию о различии между театральным искусством и искусством кино.

— С удовольствием, но я думаю, что это очевидно для всех, — улыбнулся Андрей.

— И тем не менее. Вы, конечно же, знаете, что в кино, после того как режиссер закончил съемки, отснятый материал прошел монтаж, студия приняла фильм и он вышел в прокат, — перечисляя, Григорий Исаевич загибал на руке пальцы, — актер, как бы он ни был неудовлетворен своей работой или просто видел в ней какие-нибудь погрешности, изменить ничего не сможет — фильм уже живет своей жизнью. Вы наверняка тоже проходили через это?

— Конечно, проходил, — кивнул головой Андрей.

— В театре же все по-другому, — продолжал Эпштейн. — Спектакль, если он, конечно, хороший, может играться по нескольку сезонов, а если блестящий, то и годами. И актер каждый свой спектакль играет по-разному. Этому может быть множество причин: настроение, самочувствие самого актера, партнер на сцене, зритель в зале. Но главное в том, что актер на следующем спектакле может свои погрешности изменить. И даже если никаких погрешностей не было, он может просто попробовать что-то улучшить или просто сыграть по-другому. Он может разнообразить свою роль.

— Да, я понимаю. Это, конечно, здорово. Но хороший режиссер никогда не выпустит фильм, если актер чем-то недоволен. Я только что у такого режиссера снялся.

— Тут я согласен. Но актер может свое недовольство почувствовать уже после выхода фильма. А если все сказанное мной подытожить: кино — готовый продукт, а спектакль — день ото дня меняющийся. Скажите, у вас есть предложения сниматься? — неожиданно поинтересовался Эпштейн.

— Есть. Прочел несколько сценариев, но ничего подходящего пока нет. Я собираюсь сам начать писать.

— И пишите себе на здоровье. Одно другому не мешает. Давайте-ка мы с вами, пока я не начал распределение ролей и застольную читку, сделаем маленькую пробу. Не возражаете? — спросил Эпштейн.

— Хорошо, не возражаю, — слегка подумав, ответил Андрей.

— Но если вы все-таки согласитесь играть, то, пока идут репетиции, а они начнутся в мае, сразу после закрытия сезона, и до самой премьеры — никаких съемок, даже самых коротких, ну если только на выходные.

— Не проблема.

— Скажите, Андрюша, а вы не подумывали пойти в институт на актерский?

— Мне уже двадцать восемь лет, Григорий Исаевич. Нет, с актерским не получится. Да и потом у меня другие планы.

— Какие, позвольте полюбопытствовать? — заинтересовался Эпштейн.

— Я думаю стать кинорежиссером. Писать сценарии и по ним самому снимать фильмы. Так что буду поступать на высшие режиссерские курсы.