Ошибка каскадера

Прежде чем заняться распределением ролей, Андрей с Эпштейном пересмотрели спектакли из текущего репертуара. С ролью Мириам было решено с самого начала. Собственно, с Алены у Эпштейна и возникла идея пьесы. На роль Самуила, вторую по значимости, Эпштейн посоветовал Андрею актера Тарасова. Посмотрев его на сцене, Андрей сразу согласился — Тарасов был замечательным характерным актером. После просмотра еще нескольких спектаклей, подсказанных ему Эпштейном, Андрей, как будущий постановщик спектакля, составил список утвержденных актеров. Помреж Симочка Бездетная повесила этот список на доске объявлений. Среди актеров, не попавших в список, начались обычные для любого театра пересуды, обвинения в протежировании любимчиков. Основным объектом стала Алена, утвержденная на главную роль Мириам. Шапиро была только принята в театр после института, ничем себя не проявила, и пожалуйте — главная роль. Как известно, когда в коллективе больше двух человек, обязательно начинаются сплетни. Повод же всегда найдется. Нашелся он и сейчас. Алена сыграла главную роль в фильме Земцова, будучи еще студенткой театрального. Так что актерская братия решительно уложила Алену в постель к Земцову. То, что Андрей к утверждению ролей отношения не имел, никого не волновало. Андрей эти пересуды равнодушно проигнорировал, а вот когда сплетня докатилась до Алены, та в слезах бросилась к Эпштейну и категорически отказалась от роли.

— Послушай меня, детка. Ты же понимаешь, что в театре не могут работать одни первоклассные актеры. Есть и посредственности, а есть просто бездарности. И, как в любом коллективе, бездарности да и посредственности всегда завидуют таланту. В театре же это проявляется особенно болезненно. Потому что есть главные роли, а есть и «кушать подано». Ты понимаешь, о чем я?

Алена кивнула головой.

— С тобой же случай особенный, — продолжил Эпштейн. — Редко когда выпускница института получает главную роль в спектакле по пьесе, которая написана специально под нее. В театре уже есть свои примы, которые претендуют на такую роль. И когда они ее не получают, они, естественно, возмущаются. Но пересудами они не занимаются — это ниже их достоинства. Для этого есть бездарности, которые с охотой делают это за них. А ты должна научиться не обращать на это внимания. И чем быстрее, тем лучше.

Когда роли были распределены и страсти успокоились, Эпштейн в присутствии Андрея провел читку пьесы. Наконец начались репетиции. Андрей нервничал, Эпштейн его успокаивал. Даже Алена, разговаривая с ним перед началом первой репетиции, видя его состояние, постаралась его успокоить.

— Андрей Николаевич, не нервничайте вы так. У меня же тоже моя первая роль. Все у нас с вами будет хорошо, — сказала Алена и для пущей убедительности положила ему руку на плечо.

Как ей хотелось вместо робко положенной руки обнять его, наклонить его любимую голову и поцеловать: в глаза, губы… Прошло бесконечно много времени после той пробы для «Незаурядной истории», когда он сам обнял ее и поцеловал. A потом она долго не могла заснуть, вспоминая этот поцелуй, свое ощущение от него, когда сразу закружилась голова, а тело стало невесомым, и все вокруг перестало существовать, и только его губы, глаза, обнимающие ее руки. Хотя это был всего-навсего невинный поцелуй в щеку. И, не веря своему счастью, она тогда поняла, что влюбилась. Наконец-то влюбилась! Но фильм снялся, был представлен на кинофестивале, и ничего между Земцовым и ней не происходило. Как будто этого поцелуя и не было. Она часто встречала его в институте. Он, всегда улыбаясь, приветливо ей кивал. Один раз даже приобнял и поцеловал в щеку — видно, у него было приподнятое настроение. А потом жизнь взяла свое: занятия в институте, студенческие вечеринки, ничего не значащая пара свиданий, на которые она согласилась, и множество, от которых она отказалась. Все это постепенно вытеснило мысли о нем и о ее любви. И, наконец, в ней просто не осталось места ни для него, ни для ее любви. Так она думала, до тех пор пока не узнала о пьесе «Мириам», которую он писал специально для нее. А когда узнала, сразу вспыхнула мысль: теперь опять надолго мы будем вместе! И еще уже совсем шальная: а что, если у нас ЭТО с ним произойдет?! Ей стало страшно от этой мысли, но стыда за нее она не почувствовала.

Андрей вошел в затемненный зрительный зал, где за столиком с горевшей на нем лампочкой его ждал Эпштейн. Андрей подошел к столику, пожал протянутую Эпштейном руку и, неожиданно успокоившись, сел рядом с ним за столик.