Пребывание Жардицкого, как представителя премьер-министра Украины в Рахове в какой-то степени парализовало работу Осиного гнезда. Этот паралич исходил от первого лица на Раховщине Дискалюка. Он не мог сосредоточиться на нуждах района, потому что Виктор Дрезинович был слишком важной фигурой. А другие работники, ниже и выше этажами, торчали у открытых окон, высовывали головы, чтобы увидеть, а возможно и услышать представителя столицы независимого государства. Как правило, это не помогало. Тогда начиналось хождение по коридорам, толкание у приемной Дискалюка, с целью получения хоть какой-то информации, пусть самой маленькой и ничтожной. Даже если представитель Павла Лазаренко выходил по малой нужде в конец коридора, это уже было большое событие: одежда, походка, посадка головы изучались досконально и обсуждались весьма тщательно.
«Стоит только задобрить этого Жардицкого, — думал Дискалюк, проснувшись в четыре часа утра под бочком у жены. Мысли роились в его голове, как пчелы в улье, и не давали возможности насладиться утренним сном, — наладить с ним связь и потом уж, при его активной помощи, въехать прямо в Киев — столицу независимого государства. Неважно, какая там зарплата, важен престиж. Ведь до сих пор никого из Рахова в Киеве нет. А это несправедливо. Рахов городок хоть и маленький, да удаленький. Если он породил его, Дискалюка, такого талантливого, такого умного, а возможно и выдающегося человека, то почему бы, ему не пробраться в Киев и не организовать там более совершенную форму сбора налогов для всего руководящего состава? Не только он один разбогател бы, но и целая группа людей. Так на Украине появился бы целый класс имущих, как когда-то в России появились рябушинские, теретьяковы, морозовы и многие другие. А Рахов я сделал бы городом для туристов, — размышлял Дискалюк. — Это были бы ворота в Западную Европу. Если расчистить площадку ниже Рахова, там, где сейчас заправка, то вертолеты вполне могли бы садиться и подниматься с пассажирами и увозить их в Будапешт, Прагу и Вену. Со временем, когда вырубят леса, необходимо выкорчевать пни, разбросать селитру, как удобрение и эти горы покроются буйными травами. На каждой горе я построю замок. В том числе и самой высокой горе, кажись, „Поп Иван“ возведем замок для президента. Осталось только одно: пробраться в Киев. А пока, надо заняться продажей леса. Врешь, брат, не десять долларов с каждого куба я буду себе оставлять, а больше, гораздо больше. Ишь, присосался. Ты, Дрезинович, никогда не узнаешь, сколько кубов я отправлю за границу. Так-то, голубок».
Марунька бесшумно поднялась в семь часов утра, ушла на кухню готовить завтрак, а он, лежа, все думал, пока не перешел в дремотное состояние.
— Миленький, вставай, завтрак готов, — сказала Марунька, стоя возле его кровати в белом фартучке.
— Не буду завтракать, спасибо. Не мешай мне: у меня сейчас течение государственных мыслей, а такое бывает не часто.
Марунька покорно отошла, скрылась на кухне, включила радиоприемник. Ужгород передавал последние известия. «В Раховском районе проводятся повторные выборы депутата Верховной Рады Украины взамен досрочно выбывшего. Представитель президента Украины на Раховщине господин Дискалюк уже встречался с кандидатами в депутаты по Раховскому избирательному округу». Марунька захлопала в ладоши от счастья и избытка чувств. Она все бросила и побежала в спальню к мужу.
— Ты только послушай, что о тебе говорят по радиво!
— Кто говорит, что говорят?
— Радиво говорит, что ты встречался с будущими депутатами. Тетя так и сказала: Дискалюк!
— Какое радио — ужгородское или киевское?
— Кажется из Парижа или Лондона, но не из Ужгорода. А с какими депутатами ты уже встречался? Они что хотят тебя забрать в Киев в президенты? Не отпущу! Ты мне и такой нравишься. А то в Киев уедешь — совсем пропадешь: ищи свищи тебя потом. Я знаю, как это делается.
— Приготовь мне кофе, я спешу, — многозначительно сказал знаменитый муж. Марунька согнула спину, опустила голову и покорно пошла на кухню. Она уже привыкла к тому, что муж — все, а она так себе, на задворках. Ее некоторое неравенство, если не сказать, унизительное положение в семье, компенсировалось тем, что жены других работников Осиного гнезда всегда раскланивались перед ней, спрашивали, как здоровье, хвалили ее наряды и передавали самые теплые, и горячие приветы ее знаменитому мужу. Муж отличается не только сильной волей и твердым характером, но и умом. Такого ума не только в Рахове, но и в Ужгороде не найти.
Если эти комплименты сыпались на бедную голову Маруньки хотя бы раз в неделю, то этого ей хватало на целых две недели. А так как жены сотрудников набирались мудрости звонить почти каждый день, а через день, обязательно кто-нибудь встречал Маруньку на улице, то она постоянно находилась в состоянии возвышенных чувств и пребывала в состоянии непонятной гордости.