Осиное гнездо

— О, кей, — произнес Дискалюк иностранное слово, которое испанцы поняли без перевода и радостно заулыбались.

— Сит даун, плиз, — произнес Жардицкий, и испанцы тут же присели.

Тут и Дондуков появился с Йоргансоном. Дондуков держал проект договора в руках, а швед включенный прибор для перевода. Надо было проявить максимум осторожности. И Дискалюк решился.

— Мы этот проект рассмотрим в течение недели. А пока, если желаете, мой помочник Дондуков повезет вас в Тевшаг показывать лес. Я же отлучусь в… Мадрид на три дня. Этого требуют испанцы. Печать при мне, ручка тоже: подпишу, шлепну печать на договор и обратно в Рахов, — и протянул руку шведу.

— Твоя врет, — выдал переводчик, — взападных странах на договоры печать не требуется, достаточно подписи, — и швед тоже протянул руку на прощание.

19

Дискалюк завел джип, и они уехали в Кобелецкую поляну, где раскинулись великолепные лесные массивы, в основном ясеня и гладкоствольного бука.

— Дорогу надо будет починить, — заметил Виктор Дрезинович. — Впрочем, господа иностранцы сами починят. Мы им должны сделать небольшую скидку на каждый куб дерева.

— А сколько может стоить один куб гладкоствольного бука, как вы думаете?

— За границей, обработанный, упакованный в целлофан он может стоить тысяча долларов за куб.

— Ого! Так можно озолотиться.

— Но не забывайте, что здесь, как говорится один с сошкой, а семеро с ложкой.

— Как это понять?

— А очень просто. Павел Лазаренко должен заработать? должен. Я должен, что-то иметь? Должен, иначе меня бы здесь не было. Ваш Устичко должен карманы набить? А ты? А сами иностранцы? А налоговая служба, а служба безопасности, а милиция, а работники ГАИ? А работники КПП на границе?

— Еще сан эпидем надзор забыли. А еще мои работники, такие как Мавзолей и Дурнишак. Да они меня съедят, если я им ничего не дам, вы же понимаете. Выходит, что овчинка выделки не стоит. Может, повернем обратно, а? Если я буду иметь всего один доллар из одного кубометра бука, то… ну его к ядреней Фене. Я уж расстроился, а мне волноваться вредно. Я поворачиваю обратно.

— Подожди. Притормози вот на этой полянке, поговорим.

Дмитрий Алексеевич нажал на тормоз, машина остановилась.

— Нет, я не согласен, — твердо заявил он. — Мне нужно хоть сотню долларов с одного куба, иначе все идите к черту.

— Ты что, Павел Лазаренко? Сто долларов будет получать он. Я — тридцать. А тебе хватит десять, ну пятнадцать от силы. Если иностранцы вывезут один миллион кубов в течение года, то у тебя десять миллионов в кармане, у меня двадцать, у Павла Лазаренко сто миллионов. Что нам еще нужно, скажи? Да ты должен молчать, в рот воды набрав. Ни одна душа, даже твоя жена не должна знать об этом — никогда, ни при каких обстоятельствах.

— Ну, десять мульонов это не маленькая сумма, — согласился Дискалюк.

— Если так, тогда я завожу мотор, и айда в лес. Бес с ним с лесом. Леса полно, а денег мало. Надо детей отправить в Лондон или в Джакарту. Пусть учатся, а то я окончил восемь классов, а не могу извлечь квадратный корень из трехзначного числа. Знаю только, что Ленин был корифеем всех наук. Это я твердо усвоил.

— Брось ты, Ленин был малограмотным коварным жиденком.

— Да что вы, что вы? Не так громко! Услышат ведь. И у деревьев есть уши, знайте это, товарищ представитель Павла Лазаренко.

Джип углубился в лесной массив на пять километров, а дальше дороги не было никакой. Дмитрий Алексеевич выключил зажигание, и они оба вышли и стали разглядывать окружающую их красоту.

— Какая тишина, в ушах звенит! Голова болеть будет, — сказал Жардицкий. — Я даже не представляю, что здесь будет, когда сюда придет техника и начнет гусеницами топтать эту красоту, а деревья в предсмертном крике начнут разрезать эту тишину. Это варварство, самое настоящее варварство. Вы не боитесь греха?

— Какой еще грех? Давайте рубить лес и продавать испанцам!

— И англичанам.

— Да хоть китайцам, я уже говорил об этом. Лишь бы денежки шли на наши счета.

Наверху пролетела птица, Она села на самое высокое дерево и стала кричать: кар — кар — кар, вар — вар — вар!

— Это она нас зовет.

— Как? — удивился Дискалюк.

— Она нас зовет варвары, знаешь такие племена?

— Знаю, — ответил Дискалюк. — Это капиталисты всех мастей. Нас этому в партийной школе учили.

— Чудак.

— Почему? Не придумывайте мне новую кличку, я этого не люблю, — с обидой произнес Дискалюк.

— Ничего, с чудаками проще работать.

— А вы — чудак?

— Поживем — увидим, — уклончиво ответил Виктор Дрезинович.

— У вас отчество смешное, — примирительно сказал Дискалюк.

— Это от отца. Но я его поменяю. Я скоро стану Дмитриевичем.

— Давайте я вас так начну называть первым, хорошо?

— Я не возражаю.

— Итак, Виктор Дмитриевич, нам пора. Вон тучка с запада плывет, а она может разрастись так, что станет темно.

И тут же загрохотал гром, и через некоторое время они заметили молнию. Пора было возвращаться в Рахов.

20