Осиное гнездо

— Есть! — радостно воскликнул Буркела, председатель районного совета. — Мы приведем его в порядок.

Дискалюк удивился, как хорошо прошло собрание актива. Все великое просто. Прямо как Ленин в заливе. Молодцы. С таким народом работать одно удовольствие.

Дискалюк расхаживал по своему просторному кабинету и думал, размышлял.

«Туда надо прорваться, наверх, там, должно быть, другая обстановка. Вот этот Лазаренко и в Америку, и в Париж, и в Лондон, куда хочешь. А я сижу тут, в этом Рахове и только небо вижу, ни парижев, ни лондонов тут нет, одна Тиса шумит однообразно, тоску навевает. Даже денежки с трудом заработанные и то девать некуда. Хоть бы кралю, какую найти. Так нет. Ни одной нет. Была бы эта Зоя Соколова, я бы ей … золотые туфельки достал, памятник бы ей поставил. А тут … посмотреть не на кого. Гм, испортила меня эта Зоя, будь она неладна. Закончу эти выборы, надо куда-то поехать, посмотреть, как люди живут. В Турцию, например, либо и Индонезию, либо в Полинезию. Нет, в Австралию. Там не так сыро».

23

Компания по выборам нового депутата в Верховную Раду была организована на уровне мировых стандартов. В одно из воскресений открылись избирательные участки, и счастливые избиратели толпились у урн с утра, чтоб отдать свои голоса за Жардицкого или Мосиондза.

Сам Жардицкий сидел с руководством района в ресторане «Говерла», потягивал коньяк с шампанским, будучи абсолютно уверен, что сегодня, после двенадцати ночи он уже депутат Верховной Рады. Он все время посматривал на свои кулаки и пришел к выводу, что надо заниматься боксом, потому что в Верховной Раде систематически происходят, кулачные бои, или как их называют в народе драки и поэтому к тяжелой миссии депутата надо основательно подготовиться.

Дискалюк уже так наклюкался, что не мог стоять на своих двоих, но не переставал восклицать:

— Витюша, мы тебя президентом сделаем, клянусь, сука буду, если я вру. Ты знаешь, наш Раховский район… он славится волками. Так я на эту Верховную Раду волков натравлю. Ты меня только забери в Киев, а волков я доставлю в клетках. А потом их выпущу, все депутаты облегчатся прямо в штаны, вот увидишь. Клянусь, что это так и будет. А мы с тобой захватим верховную власть. Меня исделай спикером Верховной Рады, а сам садись в кресло президента. Кучма, он уже старик, маленький такой, плюгавенький, пусть отправляется на Днепр удить рыбку или сочиняет мумуары.

— Мемуары, — поправил депутата.

— Нет, мумуары, — сказал мумуары, значит мумуары и ты не п−зди, народный депутат, а то дам команду, и все твои голоса отправятся к едреней Фене. Понял?

— Ты хочешь в Киев? — спокойно спросил Жардицкий.

— Хочу, а то, как же, звиняй, братец. Мы, горцы, гордый народ и если нам, что не так, голову сложим, но будет по-нашему.

— Я все понял. Но давай, кделу. Сначала продадим лес, откроем счета в банках Швейцарии, а потом с переездом в Киев на вечные времена. Ты думаешь, что мне этот депутатский мандат нужен? Как бы ни так! Мне неприкосновенность нужна. Ты знаешь, что такое неприкосновенность? Нет, ты не знаешь, что это такое. Я сейчас миллионы получу из Германии. На компенсацию пострадавшим от фашизма во Второй мировой войне. Но это их не спасет. Кроме того, полученные даром деньги пойдут на водку. Голь начнет пить, а потом буянить. Зачем это надо, кому это надо, скажи? А я, я пущу эти денежки в оборот, а затем загоню их, куда-нибудь в банк в Новую Зеландию, скажем, или в Сингапур. Потом мы с тобой поедем туда отдыхать. Так что никто не увидит эту компенсацию, кроме меня, понял? Я покажу всем, кто такой Жардицкий! В Верховной Раде одни выскочки засели. В том числе и в совете министров, и в президентской администрации. Мне бы только депутатский мандат получить, и я всех пошлю на три буквы, понял?

— И меня тоже? — спросил Дискалюк.

— И тебя тоже, а ты кто такой есть, скажи?!

Словесная перепалка кончилась тем, что оба обнялись, начали слюнявить друг друга, а затем свалились на пол.

— Ты уже депутат, — сказал Дискалюк, вставая и отряхиваясь. — Вон, смотри, скоро двенадцать ночи, а в двенадцать выборы заканчиваются. Дай, я позвоню этому Кобылко, пусть он даст мне отчет. Я же его исделал председателем исберкома — я, а не кто-то другой. Иде тут телефон? Я счас позвоню и все тебе скажу. А ты готовь бутылку, понял?

— Да я хоть десять бутылок, мне ничего не стоит, но сначала созвонимся с исберкомом, все узнаем, а вдруг что? Я этого не вынесу! Мне неприкосновенность нужна! В Киеве кое-кто на меня уже начинает косо посматривать. Думают, что я жулик. Как бы ни так. Я вот вам мандат в нос: смотрите, кто я такой есть! Я Жардицкий, а не х. собачий, ты меня понял?

— Иде этот Шнурок? Подать сюда Шнурка! Я его должности лишу, Шнурок! А Шнурок!

Директор ресторана выскочил весь в поту. Он вытирал лицо салфеткой.

— Я здесь, господин президент!

— Ха — ха — ха! Ты уже президент! Ты скоро меня перещеголяешь. Тьфу! — стал плеваться Жардицкий.

— Подожди, не мешай. У себя в Рахове я президент, а может быть и выше. Цыц ты, козявка. А то распоряжусь — и не видать тебе депутатского мандата.