Осиное гнездо

— Получается замкнутый круг, происходит сращивание по существу двух мафиозных структур — власти и депутатов. На почве этого сращивания процветает коррупция, совершаются различного рода экономические и должностные преступления. Депутаты всех партий едины в одном: они не принимают никаких законов в интересах собственного народа. Зачем им, скажем, принимать закон о частной собственности на землю? Ведь, приняв этот закон, они отдадут власть в руки народу, прекрасно понимая, что чем больше власти у каждого простого человека в руках, тем ее меньше у них самих. И это тянется не один год. Скоро десять лет, как коммунизм пал, а мы живем по законам принятым коммунистами. Можно только поражаться. Если бы за нас не взялись иностранцы, мы бы еще сто лет жили по старым коммунистическим законам. Сейчас парламент страны в Киеве — это сброд сомнительных личностей, среди которых, подавляющее большинство люди чрезвычайно скромного ума, а точнее — недалекого ума. И это цвет нации! Это позор нации. Это хапуги, воры, хулиганы. Это людишки с непредсказуемым поведением, исключая, правда, коммунистов. Коммунисты сплочены и дисциплинированы, и если бы они не были так зациклены на безжизненных ленинских талмудах, за них я бы отдал свой голос на следующих выборах.

— Игорь Онуфриевич! вы говорите о таких высоких материях, у меня голова кружится. Я в политике слаб, как в высшей математике. Мне бы…

— В наше время каждый обязан быть политиком. Пока у нас нет ничего за плечами, а идет сплошная болтовня о демократии, да интеграции в мировую экономику, а параллельно разворовывание инвестиционных средств, мы обязаны знать это и кричать: нет. Пока нам рты не заткнули.

— Мне бы получить…

— Вот журналисты, которые любят говорить правду, погибают. Как это так? Где свобода? Это ковбойская свобода, не так ли?

— Дмитрий Онуфриевич, не могли бы вы мне…

— Я только вам это говорю. Надеюсь, вы меня не продадите. Мне надо высказаться. Выскажешься, на душе легче становится. Так-то. Может, по стаканчику, а? Коньячку там, кофе? или перекусим, пойдем?

Вошла секретарь.

— Там Пицца просится к вам.

— Гони его в три шеи. Я ни копейки ему больше не дам.

— Еще какой-то там дожидается, — сказал она.

— Скажи им, что у меня человек из Ужгорода от самого Берлоги, и я сегодня никого не могу принять. Рад бы, да не могу.

— Этот Пицца меня знает, — сказал Иван Иванович.

— Наплевать на него. Хмырь болотный.

— Я тоже хотел просить… под проценты.

— Денег что ли?

— Да.

— Сколько?

— Сколько дадите.

— Говори, не стесняйся.

— Да мне этот рынок надо как-то оборудовать, — застеснялся Иван Иванович.

— Сто тысяч гривен хватит?

— Я думаю пятьдесят достаточно.

— Пять процентов годовых, идет?

— Согласен.

— Печать у тебя с собой?

— С собой.

— Давай, заполняй бумагу.

38

Иван Иванович долго не мог забыть этого четверга, когда он сделал так много и все то, что он сделал, длилось, жило и приносило плоды долгие — долгие годы. Сначала он оккупировал небольшой пятачок, огородил его деревянным забором, соорудил навесы и деревянные скамейки под ними, чтоб не мокли продавцы в период дождя, сделал рекламу и даже предоставлял транспорт для владельцев товаров, а потом народ сам повалил. Уже и места стало не хватать. Пришлось занимать территорию на другой стороне дороги и там строить навесы. Рынок работал дважды в неделю по вторникам и четвергам и приносил четыре тысячи долларов дохода в месяц. Никакой знаменитый певец, никакой известный писатель на Украине не смог бы похвастаться таким баснословным и стабильным доходом, который не зависел от вдохновения и какой-то кропотливой работы, а только от времени. Денежки сами текли в карман Ивана Ивановича, он только все больше и больше оттопыривал их.

А вот цех по производству негашеной извести оказался не только убыточным, но и разорительным. Немалые денежки, которые он ухлопал на возведение этого гигантского сооружения, канули в лету. И в этом был виноват Шишвак, начальник налоговой инспекции. Он обманул его. Мало того, он способствовал одному бизнесмену приобрести импортное оборудование, позволившее получать более дешевую продукцию. А потом негашеная известь потекла потоком из Венгрии и Чехии. Продукцию своих производителей никто не стал брать по причине того, что она уступала по качеству импортной буквально по всем параметрам.

Не принесла ожидаемых результатов и пилорама. Но Иван Иванович не унывал. Пока его вполне устраивала стабильная прибыль от рынка. Он так же заседал в районном парламенте, был свидетелем всяких эксцессов. Особенно ему нравилось, как Дмитрий Алексеевич отчитывал некоторых нерадивых депутатов, в основном за пьянство, распутство, да кулачные бои в семье.

— Скажите, господин глава нашего великого района, пользуюсь ли я, как депутат неприкосновенностью, али нет? — спрашивал депутат Мозоль.

— Каждый человек пользуется неприкосновенностью, господин Мозоль, а депутат тем более, — ответил Дискалюк. — А чем, собственно проблема, господин Мозоль?