Осиное гнездо

Откуда-то появилась гармошка, а Дурнишак взялась танцевать украинского гопака. Йоргансон, перед глазами которого мелькало белое платье тоже пустился в пляс, но зашатался и повис на плече у госпожи Дурнишак.

— Какой он легкий как перышка, — восторженно заявила Абия Дмитриевна. — Да таким мужчиной накрываться можно, аки одеялом. Господин Йоргансон, как вы думаете, можно мужчину использовать как одеяло, или это не по-Божески?

— Я понимайт нул — нул.

Абия Дмитриевна взяла под руку отвела на место и усадила рядом с собой.

— У тебя жена есть?

— Жэ, жэ, жо, жо…

— …па, — добавил кто-то из хулиганских побуждений.

— Да, да жо-па, я не знайт, что такое жопа.

— Ну, это бим-бим, — сказала Дурнишак. — Ты хочешь бим-бим?

— Я хотель толко шнапс, то есть водка.

— Пьяница, — сказала Дурнишак, — вы мужики все одинаковы. Вам, кроме шнапса ничего не надо.

71

Швед еще долго клевал носом, а когда это ему страшно надоело, достал из сумки, какие обычно носят корреспонденты газет, миниатюрный пластмассовый бочонок, потряс им несколько раз, открыл, достал щепотку мелко изрезанной зеленой массы, положил в рот и вскоре стал свеженький как огурчик. Это произвело впечатление за столом и вскоре распространилось по всему залу. Авторитет иностранца поднялся на недосягаемую высоту. Дам просто распирало от любопытства узнать, что это за трава такая, от которой человек сразу становится бодрым, даже если он выпьет бутылку залпом. На стол, за которым сидел швед, стали поступать записки с просьбой рассказать, что это за волшебная трава, сколько гривен она стоит и где ее можно приобрести.

Швед очень удивился, долго не мог понять, что от него хотят, а когда понял, радостно улыбнулся, достал флакончик и громко прочитал:

— Green magic!

— Грин, грин! Магик, магик! Где его добывают? В Австралии?

— В Бердичеве, в Бердичеве, — сказала Лисичко, что недавно пересекала этот город на автотранспорте. — Я там видела, только в больших бутылях.

— Это краска, — сказал начальник таможни. — А вот такие флакончики нашу границу не пересекали. По нашей таможни они не значатся, честное партийное, уважаемые дамы и господа.

— А ты возьми себе на заметку, — посоветовал ему помощник Дискалюка Дундуков.

Валерий Иванович достал блокнот и записал: «грюн могикан из Бердичева».

— Дай переписать… для контроля, — сказал Дундуков.

— Мне два флакончика, — сделала заявку Дурнишак, — я дама все же. Уважение к даме — это есть свидетельство культуры нашего народа. Вспомните Средние века, сколько было рыцарей, какие были рыцари, у меня и сейчас голова кружится. А сейчас что? Музыка играет, а я сижу, никто даже не подойдет, не поклонится в пояс, чтоб на танец пригласить, пока сама не подойдешь, не потащишь какого-нибудь мужика, у которого ноги переплетаются. O, tempera, o, mores!

— О темпера, о темпера, в темпе, в темпе, — поддержали дамы госпожу Дурнишак.

— О комора, о комора[1], — добавили, те, кто запомнил вторую часть знаменитого изречения.

Йоргансон был приятно поражен тем, что общество, в котором он имеет честь находиться, столь образовано, и при желании, в критическую минуту, может перейти на латинский язык и тогда он вынужден будет признать свое полное интеллектуальное поражение. В знак протеста против такой малоприятной перспективы, он начал клевать носом, в результате чего Мавзолей объявил готовность номер один. Зашевелились, засобирались дамы, пришел в движении мужской пол, знаменитый ресторан стал выплевывать не менее знаменитых гостей. От украинского немного прокисшего борща ничего не осталось, а вот от мясных блюд — только кости, а тара из-под водки звенела пустотой.

Господин Йоргансон в сопровождении Мавзолея свернул за угол, чтобы справить малую нужду, но не мог справиться с молнией на брюках. Пришлось вмешаться Мавзолею.

Уже была глубокая ночь и обитатели Рахова, открыв форточки своих жилищ, погрузились в глубокий сладкий сон и не ведали, что правительство, принимая высокого гостя, гражданина великой державы, разгуливает по главному проспекту, распевает частушки, а Йоргансон подпевает и получается кордебалет, как в жизни и экономике.

— Виходила на берег Катьюшя, — запевал швед.

— На высокий, на берег крутой! — добавляли члены Осин ого гнезда.

— Я думаль: вы все бум — бум, а вы есть короший мужик и недурной баб, как у нас в Швеции.

— Все люди одинаковы, — философски заявил Дундуков. — Как только мы получим спутниковый телефон и такой джип, да еще эту штучку, что переводит с одного языка на другой, то мы ничем не будем отличаться от вас шведов, ведь Петр Великий побил вас на поле брани, а мы вас побьем в соревновании на лучшую жизнь.

— Дай-то Бог, — сказала Дурнишак.

Йоргансон ничего не понял из речи Дундукова, но не растерялся.

— Победит дрюжба! — громко выпалил он.

Магическое слово «дружба», из уст иностранца привело в восторг и трепет замкнутые души обитателей Осиного гнезда, и все они во главе с Мавзолеем, стоя на берегу прохладной вечно неугомонной Тисы, начали скандировать:

— Дружба!