Осколки

Будто внутри Роланда щелкнул какой-то невидимый замок, выпуская в мир чистую ярость. Эта ярость пугала его самого. Единственный, кто, казалось, в тот момент не боялся – Лаверн. Она смотрела в глаза. Сжимала пальцами его напряженные плечи, до боли впиваясь в кожу острыми ногтями.

Роланд зарычал, вдавливая ее в кровать сильнее, и… отпустил себя. Перестал контролировать. Сорвался…

Он не помнил, когда именно мир погрузился во тьму. Тело сразу же ослабело, а после будто вообще перестало принадлежать Роланду. Он понимал, где находится, понимал, что лежит на спине, пытаясь дышать, но воздух решительно отказывался проталкиваться в легкие и царапал небо. Будто все пламя разом выкачали из крови. Опустошили и теперь… Теперь Роланд стал никем.

Мысль эта была серой и не вызвала ничего, кроме безразличия.

– Спасибо, – шепнули ему в ухо, и голос показался Роланду смутно знакомым.

Берта

До рассвета оставалось ровно два часа.

Откуда она знала? Просто знала. Некоторые истины рождались в ее голове сами, будто некто невидимый вскрывал Берте череп и вкладывал туда мысли. А предметы хранили память не хуже, чем люди и летописные свитки.

Она точно знала, что в полуразрушенной башне у восточной стены некогда жила старуха, варившая зелье. Она поила этим зельем женщин, у тех текла кровь по ногам, а новая жизнь, которая могла зародиться, гасла навсегда. Старуха умерла в муках от зеленой лихорадки, окруженная неупокоенными душами.

Трещины на крепостной стене, оставленные стенобитными орудиями во время Великой войны, заделали давно, но, проводя пальцами по щербатой поверхности, Берта слышала стоны камня, ощущала его боль и страх людей, которых он призван был защищать.

В подлеске, начинающемся у первых ворот, десять лет назад водилась стая волков, наводящая ужас на крестьян. Стаю истребил высокий черноволосый лорд, который должен был править землями отца. Лорд погиб недалеко от замка, и сила, погубившая его, выжгла все живое в радиусе десятков шагов.

Мертвое место. Чтобы добраться до него, нужно было отправляться с вечера, когда замок погружался в молчание. Берта умело насылала сон что на мать, уставшую за день от суетных дел и сумрачных мыслей, что на нянюшек, которые оказывались на удивление подвержены влиянию неумелой и хрупкой магии Берты.

Она одевалась и выскальзывала из замка незамеченной – предметы делились с ней своими секретами. Берта знала, где спрятана сливная решетка в крепостной стене, и ловко проскальзывала в узкий лаз. Преодолевала колючие терновые заросли через бреши, о которых узнавала, стоило прикоснуться к упругим ветвям.

Лес вел ее, петляя забытыми тропами, разбрасывая подсказки в виде сломанных веток, ковра из хвои, распугивая хищных зверей, прокладывая путь к заветной поляне.

Берта любила приходить на то место, касаться мертвой земли, ощущать отголоски этой силы, замирать и бояться выдохнуть, чтобы не спугнуть волшебство, поселившееся на выжженной магией поляне. Застывшие в посмертии стволы ранее величественных сосен, камни, укрытые покрывалом бурого мха. Клочок темного неба с мелким крошевом тусклых звезд. Абсолютная тишина, лишенная воспоминаний и назойливых голосов, которые утомляли Берту.

Она приходила, садилась на землю, прислонялась спиной к мертвой коже хвойного дерева, закрывала глаза и сидела до рассвета. Эти несколько часов – все, что она могла себе позволить. Там, за чертой обережного круга, сотканного из боли и страха, ее ждали постоянные спутники. Души некогда живших здесь людей, так и не обретшие покой. Они ярились, бросались к Берте в надежде добраться, нашептать свои страшные тайны, поделиться грузом воспоминаний. Мертвая земля не пускала, и души злились, кружили голодным вороньем, пытающимся добраться до добычи. Тщетно. И Берта блаженно улыбалась, не в силах скрыть облегчения.

Источник Кэтленда, раскинувший под землей свои паучьи сети, делился силой и уверенностью. Он тянулся к Берте через выжженную землю, пробрасывал тонкие ростки, и девочка слушала его, прислоняясь ухом к утоптанному мху, как степенно струится магия по хрупким венам волшебной жилы. Раньше матушка уверяла, что Берта подчинит источник, наполнит его магией из собственного нутра. Отец усмехался и качал головой, но с матушкой спорить не решался. Или же просто оставил ей надежду, что женщина из рода Морелл сильнее прочих и сможет управлять наследной мощью.

Матушка водила ее к сердцу рода. Источник Кэтленда жил в каменистом ущелье под скалой, на которой высился родовой замок. Чтобы спуститься к нему, нужно было преодолеть двести пять крутых ступеней, узкий перешеек, о который неистово бились волны Моря Убийцы, и который был виден лишь в часы отлива. Матильда вела Берту по осклизлым камням, держась за истрепавшиеся временем деревянные поручни, прикрепленные к вбитым в скалу металлическим опорам. Они преодолевали мрачную пасть пещеры через врата, называемые в народе Кошачьей Пастью, состоящей из торчащих из пола и потолка острых каменных “зубов”, спускались в недра горы по узкому коридору, петляющему меж скал.