Осколки

— Да ты чего чернее тучи, друг Антенор? — удивился Никодим, — переживаешь что ли? Брось эти глупости. Подумаешь, власть переменится. Тут уже было такое, когда Лагид припёрся. И тогда драки не было и сейчас не будет. Уж если о чём переживать, так о том, какие налоги выдумает Циклоп. Да и то, зная какие двери открывать, своё при себе всегда оставишь.

— А ты знаешь, какие двери открывать? — спросил Антенор.

— Разберёмся, — самоуверенно заявил бывший фалангит.

Ночью город успокоился. На следующий день исход «египтян» продолжился. Через два дня единственным хозяином в городе остался Абдалоним. Македонян и эллинов у ворот сменили финикийцы. Ворота никто и не думал запирать.

Наконец, вездесущие мальчишки разнесли по улицам новость:

— Подходят!

Жители высыпали на крыши и стены.

По кипарисовой аллее к городу приближалась большая колонна всадников, поражавшая пестротой плащей и конских попон. Абдалоним со свитой вышел из ворот.

Антенору на стену протолкаться не удалось и что снаружи происходило он не видел, но вскоре, миновав ворота, в город вступил всадник на белом коне. Один глаз его закрывала чёрная повязка. За ним следовали гетайры.

Раздались довольно жидкие приветственные выкрики. Под ноги лошадям полетело несколько гроздьев цветов. Большая часть народа хранила молчание.

— Да уж, — усмехнулся Никодим, — мы в Вавилон входили веселее.

— Я не видел, — процедил Антенор.

Никодим покосился на него.

— Тебя прямо корёжит от ненависти.

— Есть от чего, — ответил Антенор, переводя взгляд с одного всадника на другого.

Антигон на не слишком радушный приём никак не отреагировал. За ним следовали телохранители и приближённые. Антенор многих узнал. Здесь были Деметрий, Неарх, олинфянин Андроник, Пифон. Не тот Пифон, что сражался при Габиене. Другой. Этот был отозван из Индии и привёл к Циклопу новых слонов.

Антигон проследовал с парой сотен гетайров в царский дворец. Затем в город вошла хилиархия гипаспистов, тысяча человек. Въехала часть обоза и двор сатрапа. Остальное войско Циклоп проводить через Сидон не стал, дабы не искушать воинов. «Фригийцы», как теперь называли его людей, что эллинов, что варваров, обошли город и разбили огромный лагерь у южной стены.

— Ну вот, — заключил Никодим, — власть переменилась. Теперь будем посмотреть, каково под Одноглазым.

Город гудел, как потревоженный улей. Многие жители спешили запереться дома и прятали жён и дочерей. Царь Абдалоним вышел к народу и объявил, что Антигон обещал не чинить зла жителям Сидона.

К вечеру того же дня на улицах и площадях появились праздно шатающиеся македоняне, коих легко можно было отличить по каусиям, и одновременно с ними вооружённые палками воины в льняных панцирях и фригийских шапках вместо шлемов.

Начали расползаться слухи, будто эти, с палками, отпинали и поволокли на суд кое-кого из своих же, по пьяни решивших, что им тут всё дозволено.

Народ мало-помалу успокаивался.

Вечером перед ужином, когда Антенор и Багавир спорили, какой тимьян лучше добавить к жареному мясу, зелёный или сушёный, Ксантипп спросил Аполлодора:

— Ну что? Когда работать начнём?

— Завтра узнаем, — ответил тот.

Наутро он куда-то ушёл вместе с Протеем. Вернулись они к полудню.

— Ну что, братья, всё в силе, — объявил Аполлодор.

— Что в силе? — спросил македонянин.

— Работать будем, — пояснил Протей.

— С оплатой всё, как договаривались, — добавил Аполлодор.

— Кто начальствует? — спросил Ксантипп.

— Неарх, — ответил Аполлодор, — я лично с ним говорил. Тянуть кота за яйца он не намерен.

— Леса тут мало насушено, — заметил Ксантипп, — я узнавал.

— Неарх сказал, что уже отряжены команды к Ливану. Днями ещё рабов на лесоповал нагонят.

— Из сырого что ли строить будем? — скривился Репейник.

— Скажут, так и из сырого. Тебе-то что? Маши себе топором. Такие деньжищи обещают. А что лес сырой — так они и сами понимают, что скверное это дело, да по всему видать — спешат очень.

— Тут спешить — последнее дело, — поморщился Дион.

— Так вы что… — до Антенора наконец дошло, — Циклопу корабли строить будете?

— Ну да, — ответил Аполлодор.

Антенор помрачнел.

— Чего же раньше молчали?

— Ну как… Видишь, то тут творится? Начали бы языками чесать, а вдруг у Одноглазого чего-нибудь бы сорвалось? Обвинят ещё. Оно нам надо? Мы люди маленькие.

— И много вас тут таких, маленьких людей? — процедил Антенор.

— Хватает, — ответил Протей.

— Не, — возразил Репейник, — хватает простых работяг, а таких как мы всегда не хватает. Мы всюду нарасхват.

Антенор опустился на лавку рядом с котлом. Ему неудержимо хотелось плюнуть в им же сваренную кашу.

На следующее утро он отправился в «Себек-Сенеб» и едва там появился, как его подозвал Никодим.

— Разговор есть.

— Какое совпадение. И у меня к тебе.

— Пошли во двор.

Когда они вошли в перистиль, Никодим зачем-то огляделся по сторонам.

— Ты ведь служил у Эвмена?

— Ну да, — подтвердил Антенор, — я же рассказывал.

— Ты говорил, будто урну с прахом Эвмена его жене отвозил.

— Было дело, — подтвердил Антенор.

— Стало быть, ты из ближайших его друзей, коли тебе такое дело доверили?