Осколки

Месхенет бросила на него краткий взгляд и снова посмотрела в сторону сирийца с управляющим. К ним подошёл ещё один человек, при виде которого сердце македонянина второй раз за день забилось учащённо. То был один из близнецов.

«Ты погляди, какие люди тут прогуливаются…»

Македонянин сразу поспешил отодвинуться в тень.

— Пойдём-ка отсюда, — сказала Месхенет.

— Что-то случилось? — спросил Антенор.

Она не ответила, но он без слов понял — да, случилось. И явно нечто неприятное.

Глава 8. Должник

Год назад. День накануне битвы при Габиене

— Ах ты, зараза прозорливая, никогда-то он не ошибается… — раздражённо буркнул Антенор, разглядывая из-под ладони пепельно-песчаные клубы пыли, поднятой копытами сотен, если не тысяч лошадей, — кто хоть из богов ему в уши дует?

По совести сказать, ошибался, конечно, кардиец и не раз, но вот не сегодня.

В плотной завесе двигались тени. Одни стремительно, другие, те, что побольше — медленно.

— Проклятье, опоздали… — процедил Филипп.

Он повернулся назад и крикнул, что было мочи:

— Быстрее, кол вам в афедрон! Ради всех ваших богов, даймонов или кому вы там молитесь, ленивые ублюдки! Быстрее!

Кричал он по-эллински, так что отставшие от гетайров пешие варвары, вооруженные дротиками и лёгкими щитами едва ли могли разобрать все слова, но что от них требует этот знатный явана и так было понятно. Большую часть пути они пробежали, держась за попоны лошадей гетайров, но за полдюжины стадий от этого места, гиппарх почуял неладное, приказал всадникам ускориться, и они оторвались от пехоты.

— Не опоздали, — хрипло возразил Антенор, сдвинул на лоб беотийский шлем с пышным конским хвостом на макушке, поудобнее перехватил восьмилоктевой ксистон и крикнул, — смотри, ребята, Циклоп позарился на чужое! Ну что, накажем вора?

Гетайры одобрительно загудели.

— Вперёд!

И тяжёлая лава потекла вниз по склону холма, вытягиваясь в клин, на острие которого, прильнув к конской шее мчался Антенор, сын Эпикрата, конюх, продром, гетайр, гиппарх.

Тени становились всё отчётливее, обретали краски. Совсем скоро в глазах уже зарябило от нарядной пестроты слоновьих попон. Более сотни гигантов выстроились в тяжёлый прямоугольник, вокруг которого катилось, плюясь стрелами, лёгкое колесо из мидийских всадников Одноглазого. Серая крепость медленно продвигалась вперёд, огрызаясь в ответ.

— Молодчина, Эвдам! — Крикнул Антенор.

«Они всё-таки не застали его врасплох!»

И верно, индийский сатрап проявил бдительность, не дал своему отряду растянуться и стать лёгкой добычей. Обоз он укрыл в сердце своей подвижной крепости. Неужто всю дорогу так шёл? Лагерь слоновьего корпуса располагался дальше всех от основного, в самой плодородной части Габиены. Прожорливая она, элефантерия. Умный кардиец предположил, что Антигон попытается перехватить слонов на марше и отправил на помощь Антенора. Бывший конюх не мешкал, но люди Одноглазого всё же появились раньше.

Слоны встревоженно трубили, храпели лошади, орали погонщики и воины, и в эту какофонию ворвался слитных клич гетайров Антенора:

— Алалалай!

Увлечённые дракой, воины Циклопа прибытие подмоги к противнику заметили слишком поздно.

— Н-на! — На полном скаку Антенор всадил копьё прямо в лицо обернувшемуся на него в последний момент мидянину. Наконечник прошил щёку и выскочил наружу. Голова мидянина мотнулась назад. Кизиловый ксистон удар выдержал. Гиппарх рванул коня в сторону, уходя от столкновения, приник к его шее, спасаясь от просвистевшего над головой дротика.

Через мгновение Антенор пронзил насквозь ещё одного бездоспешного мидянина. Копьё снова выдержало, варвар завалился назад, но удар на всём скаку был столь силён, что древко вывернулось из пальцев гиппарха, а сам он лишь каким-то чудом удержался на конской спине. Ещё один дротик мелькнул прямо перед носом, а другой на излёте утонул в развевавшихся, будто крылья, полах плаща.

Антенор схватился за меч. На гиппарха налетел всадник со щитом, выдававшим наёмника-тарентинца. Только эти западные эллины рискуют так сражаться. Говорят, от италийских варваров научились. Вроде там ещё какие-то сёдла хитрые для этого потребны. Антенор давно был о них наслышан, но опробовать как-то не довелось.

— Сдохни, тварь! — пролаял тарентинец.

«Может и не доведётся».

Клинки не встретились. Чужой царапнул плечо, а махайра Антенора на противоходе рассекла бедро противника. И щит того не спас. Насколько серьёзна рана врага, македонянин увидеть не успел. Лошади разминулись и Антенор схватился со следующим тарентинцем, который попытался уязвить гиппарха дротиком.

Часть гетайров, почти не растеряв разбег, вписалась в круг варваров, разя мидян в спины. Другая, во главе с Антенором, отклонилась в противоположном направлении и сразу увязла. Гиппарх, отмахиваясь от вражеских мечей и дротиков, правил умного коня к центру круга, где трубили израненные стрелами слоны.