Осколки безумной вечности

– Где были? – будто не заметив смущения, мама невзначай подсказала, о чём говорить, не отрывая внимательного взгляда от дочери.

– В Выборге.

– Башня Олафа ужасно романтично подсвечена ночью, правда? – мама улыбалась.

– Правда, – Алиса кивнула. Правда была в том, что этой ночью она ни разу не вспомнила про башню Олафа, подсвечивается она или нет, и даже о существовании.

Выборгского замка не помнила – а порой, где они с Сашей находятся… Где-то во вселенной.

– Вы ведь были осторожны? – спросила мама на долю секунды нахмурившись. – Господи! – она вдруг порывисто обняла дочь. – Как я рада за тебя!

Алиса подумала, что тоже за себя рада. Она обняла маму в ответ, следом подскочил Сёмка с требованием объятий. Он был ещё в том возрасте, когда нежности мамы и старшей сестры воспринимаются с восторгом и жадностью. Папа же не требовал ничего, подошёл, сграбастал свою семью, счастливо смеясь.

Счастье, как самый сильный вирус, распространяющийся воздушно-капельным путём. Если кто-то счастлив – счастливы все вокруг, – подумала тогда Алиса. Все, кроме Анны Эмон, сдержанно пригласившей семью к столу, – домработница накрыла к ужину. На недовольство бабушки Алиса решительно не обращала внимания, она всё ещё злилась на упрямую, гордую носительницу прославленной фамилии, и всё ещё любила Анну.

С Сашей они ездили в Лаппеенранту – город в Финляндии, почти на границе с Россией. С визами ни у прославленного спортсмена, ни у Алисы проблем не было. Городишко находился рядом с границей и коттеджным посёлком, ближе родного Питера, был тихим, уютным, чистым. Многие жители посёлка и близлежащих населённых пунктов мотались в Лаппеенранту за продуктами, а Саша с Алисой съездили просто так.

– Нужно куда-то поехать, чтобы избежать соблазна заняться с тобой любовью, – подмигнул тогда Саша. И они поехали. Финляндия, так Финляндия. Алиса поехала бы с ним на край света.

Признаться честно, по пути соблазна избежать не удалось, но всё ограничилось оральными ласками Саше. Алиса действительно чувствовала себя неважно после суток в номере в Выборге.

– Боже мой, – шепнула смущенно, оглядев салон автомобиля, припаркованного неподалёку от незнакомой просёлочной дороги. – С тобой я стану настоящей развратницей…

– Надеюсь на это, – Саша поёрзал, приспуская шорты. – Моя девочка – настоящая развратница, – он легко щёлкнул Алису по кончику носа.

Она засмеялась, чувствуя, как краснеет, однако совершила самые настоящие развратные действия в адрес многократного чемпиона мира, кумира тысяч и тысяч женщин, высокооплачиваемого спортсмена, за деталями личной жизни которого охотились мировые таблоиды, и обладателя самых льдистых глаз.

Ещё они продолжали плавать в озере в коттеджном посёлке. Плавал, конечно, Саша, а Алиса держалась за широкие плечи, время от времени вдыхая запах волос вперемешку с запахом озёрной воды на его затылке. Тогда Саша переворачивался, успевая подхватить Алису, крепко прижимал к своей груди распластанное на нём девичье тело и быстро, поверхностно осыпал поцелуями всё, куда доставал.

Заплывали на Утиный остров, нарушая уединение беспокойных крякв, загорали обнажёнными. Алиса сходила с ума от собственной смелости, чувствуя себя безусловно и бесконечно любимой, и такой же влюблённой.

Ощущая, что весь мир, начиная от крохотного островка, заканчивая всей Вселенной, лежит у их ног. Маленьких ступней Алисы Щербаковой и больших, со вторым пальцем длиннее первого, Александра Хокканена. Говорят, обладатели греческой стопы занимают активную жизненную позицию. Саша и был таким – деятелем, творцом собственной судьбы.

Долго бродили вдоль вытоптанных дорожек посёлка или уходили в лес, туда, где высокие мачтовые сосны прорезали голубое, как льдистые глаза Саши, небо.

И один раз съездили в Питер. Тот вечер выдался особенно тёплым, безветренным, мистическим. Они бродили по набережным, не замечая скопления туристов, музыкантов, художников, зазывал и торговцев сувенирами. Не прислушиваясь к звукам спешащего, гудящего, пульсирующего города. Не видели разведения мостов – совершенно обыденного действия для летнего Санкт-Петербурга. Игнорировали приглашения прокатиться по водной глади Невы и Финского залива. Держались за руки, шли рядом, в молчании, так, словно одни во всём городе, в стране, на планете.

Саша задумчиво смотрел на бока свежевыкрашенного в шаровую краску крейсера «Аврора», опираясь одной рукой на гранитный парапет, другой же проводил по плечам Алисы в просторной футболке. На этот раз она оделась совсем просто: джинсы, кеды, футболка. Саша последовал её примеру. Никто не заподозрил бы в задумчивой паре на Петровской набережной одного из самых высокооплачиваемых спортсменов мира и будущую звезду большой сцены.

– Алиса, – позвал он тихо, шепнув в чуть взлохмаченную от долгой прогулки макушку: – Я люблю тебя, Алиса Щербакова.

– Я тоже, – просто ответила Алиса, развернувшись юркой рыбкой, заглядывая в синие-синие глаза.