Осколки голограммы

«Я чуть было не забыл еще замечательный факт. Грибановых нередко посещал между прочими один знаменитый литературный авторитет, которому все семейство изъявляло подобострастное уважение. Авторитет поощрял стихотворные занятия Ивана Алексеича, признавая в нем несомненный талант. И в благодарность за это авторитета сейчас же нарекли в семействе высочайшим гением, и горе было тому, кто осмеливался обнаружить сомнение в том, что он ниже Шекспира или Гомера. На такого смельчака смотрели как на слабоумного или сумасшедшего. Если авторитет обедал в семействе, перед его прибором ставили граненый хрусталь розового цвета и большие мягкие кресла, ему подавали особые кушанья. Когда он делал вид, что желает заговорить, все смолкало, а когда после обеда он закрывал глаза, развалившись в покойных креслах, то мухе не позволялось пролететь мимо него: все на цыпочках выходили вон, и сын, махая рукой отцу, имевшему иногда привычку напевать себе под нос: “Томтороро-мтом-том!” или что-нибудь вроде этого, шептал с сердцем:

– Тсс! Папенька, бога ради не шумите. Ведь Григорий Петрович начинает засыпать.

– Ай-яй-яй! – прошепчет, бывало, старик, – виноват, виноват! И, затаив дыхание, едва касаясь носком своих туфель пола, удалится по стенке в свой кабинет» (Панаев ИП: 243).

Сходство двух приведенных отрывков буквально бросается в глаза. Помимо сходства, необходимо отметить, что «Великосветский хлыщ» напечатан в 1854 г., а «Литературные воспоминания» – в 1861-м, а писались в 1860–1861 гг. В примечаниях к ним И. Г. Ямпольского говорится, что, с точки зрения соответствия фактам, воспоминания Панаева очень точны, – точнее, чем у многих его литературных собратьев. И потому эпизод с розовым стеклом и послеобеденным сном у Аксаковых, чрезвычайно яркий и характерный «гоголевский», представляется не беллетристическим вымыслом, а документально зафиксированным фактом.

Подтверждением тому могут служить «Воспоминания» А. Я. Панаевой: