Осколки. Объединение

Честно сказать, я не знал, что ответить. Плохо ли убивать людей? Как учит жизнь — все зависит от того, что это за люди. Плохо ли звать на помощь чудовищ? А что еще делать маленькой девочке? Она явно напугана и не понимает, как пользоваться своей силой. Она вообще мало что понимает. Несмотря на то, что случилось с жителями деревни, я не мог винить в случившемся Наю.

Я обнял девочку и погладил по длинным спутанным волосам.

— Ты ни в чем не виновата.

— Паладины сказали, что я плохая, — она шмыгнула носом и зарылась лицом в складки моей одежды. — Это правда?

— Не думаю. По крайней мере, мне ты плохой не кажешься.

Она благодарно кивнула и, вроде бы, успокоилась.

— Тебе нужно поспать, — предложил я. — Завтра утром мы решим, что делать дальше.

— А ты не уйдешь? — с надеждой спросила Ная. — Те люди бросили меня и уплыли на лодке. Ты не бросишь?

— Нет, — успокоил я девочку. — Я тебя не брошу. Теперь все будет хорошо.

— Правда? — с надеждой спросила Ная.

— Правда, — солгал я.

17. Степень вины

Спал я отвратительно. Всю ночь мучили кошмары. Сначала снились склизкие твари, пробирающиеся в дом и нависающие надо мной и Наей. Потом сама девочка с жутким сверкающим глазом и развивающимися волосами натравливала на меня своих «осьминогов». Видел во сне я и самого себя, но со стороны — плавающим в едкой слизи.

Гром не смолкал всю ночь. Не помню, сколько раз просыпался, но утро встретил совершенно разбитым и усталым. Стоило с трудом разлепить глаза, как надо мной нависла улыбающаяся Ная.

— Доброе утро! — бодро воскликнула она.

Вчерашние события и последующая ночь едва ли делали утро добрым для меня, но я выдавил из себя улыбку:

— Доброе утро.

— Уже придумал, что будем делать? — энтузиазму моей новой знакомой позавидовала бы даже Хельга.

— Нет.

— А почему? — искренне удивилась девочка.

— Потому что пытался поспать и отдохнуть, — я сел и взъерошил волосы. Хотелось бы, чтобы все случившееся оказалось просто дурным сном, но нет. Это реальность.

— Тогда давай думать вместе! — предложила Ная. — А еще можем поесть. Там осталось от вчерашнего.

Завтракать пряными горьковатыми листьями, вонючими водорослями и пресным аналогом риса не хотелось, но пришлось. Другой пищи поблизости не имелось. Пока мы утоляли голод, Ная смотрела то на меня, то в окно. Снаружи распогодилось, от туч не осталось и следа, а температура стремительно росла.

— Ну что, — в очередной раз спросила девочка. — Теперь придумал?

— Нам надо найти какой-то город и деревню, чтобы узнать, где мы и что тут происходит. — Предложил я самое очевидное решение.

— А если нас встретят плохие люди? — сразу же забеспокоилась Ная и заерзала на циновке.

— Тогда я с ними разберусь. — Успокоил я ребенка. — А ты, пожалуйста, не призывай своих «друзей» без крайней необходимости. Сначала надо понять, как работает твоя сила, и научиться ее контролировать. Договорились?

Ная с готовностью кивнула.

Что ж, одной проблемой меньше. Не придется объяснять ребенку «что такое хорошо, и что такое плохо». По крайней мере, не сейчас. Можно сосредоточиться на приоритетных задачах: как быть и что делать. Надеюсь, кто-нибудь из местных прольет свет на происходящее.

Еще знать бы, где этих самых местных искать.

— Давай найдем что-нибудь, куда можно сложить припасы. Не знаю, как долго нам предстоит идти, — предложил я.

— Я видела суму, сейчас, — она начала рыться в шкафу. — А ты знаешь, где живут люди?

— Нет, — пришлось признать очевидное. Видимо, Ная с детской непосредственностью пропустила мимо ушей мою речь о том, кто я и откуда.

— Мы просто пойдем… куда-то? — она нашла тканевый мешок с завязками и протянула мне.

— А что еще делать? — упаковывать еду было не во что, поэтому пришлось складывать в сумку сразу тарелки.

— Лучше так, — Ная дала мне какие-то широкие листы, похожие на те, которые мы ели. — Можно завернуть, — пояснила она.

Я так и поступил.

— Хочешь послушать, что я придумала? — поинтересовалась девочка, загадочно сверкнув серебристым глазом.

— Почему нет? Выкладывай. — У меня блестящих идей все равно не наблюдалось.

— Я могу спросить у тех, кто живет в реке, где люди.

— И они скажут?

— Не знаю, — пожала плечами Ная. — Никогда еще так не делала.

— А это не опасно?

— Я… — девочка вдруг прервалась. Она прикрыла глаза и прислушалась. — Кто-то плывет на лодке, — прошептала она.

— Кто? — новость одновременно может быть и хорошей, и плохой. Радоваться рано.

— Не знаю. Река не говорит. — Ная говорила обрывисто, будто повторяла чьи-то слова. — Она не знает лиц. Одна лодка. Внутри люди. Четверо.

Теперь я и сам слышал всплески весел.

— Спрячемся? — предложила Ная, но я покачал головой.

— Нет. Давай узнаем, кто это.

— А если они плохие? — она заметно побледнела.

— Кем бы они ни были, они тебя не тронут. Обещаю.

— Ну ладно, — приободрилась Ная.

* * *

Уровень воды заметно опустился. Теперь деревня стояла не среди реки, а на берегу, нависая над отмелью. Пели птицы, дул теплый безмятежный ветерок, умиротворяюще журчала вода. Безмятежное солнечное утро никак не вязалось с тем, что произошло здесь этой ночью.