Осколок белого бумеранга

– Ты был прав тогда, Саша! Зря я тебя не послушал. Невозможно оценить размер бумеранга, который запускаешь. Лишь только его цвет…его ты знаешь точно. Реальный масштаб виден только в полёте. – Он держал пузатый пакетик прямо перед глазами, словно пытался всмотреться и оценить каждую белую крупинку из миллиона.

– Это был не котёнок…я перепутал… – он мычит себе под нос, озирается, что-то ищет глазами на столе, не находит; быстро подкатывает коляску к тумбочке, откуда берёт массивную хрустальную вазу, которую мы иногда используем как пепельницу. Он ставит её на стол. Сейчас ваза чисто вымыта.

– Я перепутал… – он снова мечется по комнате в поисках чего – то. – Не подумал…

Хватает с дивана газету, скручивает, мнёт её в руках, отрывает куски бумаги, комками бросает её в вазу.

– Это был не котёнок… – Он чиркает зажигалкой и по чёрным комкам ползёт синенький огонёк, который через секунду превращается в оранжевое пламя.

– Ты был прав, Саня! Это был не котёнок…мы дёргали за обрубок хвоста бешеную собаку. – Он хватает один пакетик, поднимает его на уровень глаз, держит двумя руками. Я вижу отражение жёлтых огоньков в каждом его зрачке.

– Но что сделано, то сделано Саня… – он продолжает смотреть на пакетик, словно обращается к нему. – Мы уже разозлили эту псину, осталось посмотреть на её оскал.

Руки Длинного расходятся в стороны, растягивая уголки пакета. Тот увеличивается в размерах, ползёт, растягивается, и наконец, рвётся на две части. Белый порошок высыпается в огонь.

ПУФФ! Яркая вспышка. В детстве мы бросали в костёр порошок магния, украденный на уроках химии. Горсть порошка, соприкасаясь с пламенем, превращалась в красный огненный шар. Мы рисковали быть пойманными на краже порошка, рисковали получить ожоги, но тогда, по нашему мнению это стоило того. ПУФФ, тёплый огненный шар, который живёт меньше секунды. ПУФФ – это всё ради чего стоило рисковать.

– Бля – я, – это всё, что я могу произнести.

Длинный хватает второй пакет, он снова рвётся в его руках.

ПУФФ!

– Бля – я!

Третий…

ПУФФ!

Четвёртый…

Всё кончено. Огонь, ненадолго одурманенный и возбуждённый непривычным топливом, быстро угасает. Наверное, его начинает ломать, он просит ещё, иначе грозится затухнуть. Больше нет. На столе остаются только четыре больших пакета с соломой, а это уже пустышка, она не нужна этому огню.

Голубое облако ровным слоем повисло над нами. Щипало глаза, пахло гарью, а мы с Длинным смотрели на чёрный пепел на дне вазы, словно пытались определить последствия сделанного шага.

– Что дальше? – спросил я, заглядывая в слезящиеся от дыма глаза друга.

– Не знаю. – он виновато улыбнулся и пожал плечами. – Не знаю что дальше, мне важно то, что происходит сейчас. А сейчас я просто попытался сделать так, чтобы бумеранг не улетел слишком далеко.

– Ты всё правильно сделал. Мы бы просто не смогли с этим жить. Вопрос сейчас в том, долго ли мы проживём без этого? – я грустно улыбнулся.

Длинный понял, о чём я говорю и положил мне руку на плечо.

– Знаешь, Саня, мне за себя не страшно, но дело не в этом. Благодаря мне эта каша заварилась и я обещаю тебе, что сделаю всё для того, чтобы мы с тобой пожили ещё. – Тепло от его взгляда и улыбки, от его руки лежащей на моём плече мгновенно согрело меня и уничтожило внутренний озноб.

– Что бы там дальше не случилось, ты должен знать, что всё сделал правильно, – ответил я другу. – Других вариантов для нас с тобой не было, потому что мы те счастливчики, которые не понаслышке знают про закон бумеранга. И потом: разве есть на этом свете вещи, которых нам с тобой стоит бояться!

– Я тебе больше скажу, дружище, нет такой силы, которая смогла бы нас убить. Если только мы сами этого не захотим. – Длинный обхватил мой затылок и вдавился своим высоким холодным лбом в мой.

11

Этой ночью мы снова не спали. Ели лапшу и тушёнку, курили травку из НЗ Длинного, который никак не переводился и конечно же болтали. Мы говорили обо всём на свете, о футболе, вкусной еде, о девчонках (здесь больше Длинный рассказывал о своих былых подвигах), о родителях, о жизни. Только одну тему мы обходили стороной. Мы ни словом не обмолвились о том, что случилось с нами накануне и о том, что нам делать дальше. Это было в будущем, а мы хотели жить настоящим.

Будущее превратилось в настоящее уже в шесть часов утра. Мы только собрались спать, и я уже раскинул матрас на диване, когда с тумбочки под телевизором заверещала сухая трель телефонного звонка. Это был Баха. Он возбуждённо кричал в трубку о том, что сбежал из больницы и только сейчас добрался до Тюмени.

– Ну что же, мы рады за тебя… – равнодушно ответил Длинный.

Моё сонное состояние тут же улетучилось. Теперь я внимательно смотрел на Длинного , который застыл с телефоном в руках, слушая то, что говорит ему киргиз. Я безуспешно пытался вслушаться в тихое бормотанье, раздающееся из маленькой коробочки, которую прислонил к уху мой друг. В этой серой коробочке находился дьявол, который что-то шептал ему, что-то предлагал, куда-то звал, назначал встречу.