Осколок Нави

– Каково ваше княжество? Большое? Красивое? А князь добр? Богато живете?

Беляна засыпала меня вопросами о Воронецке, а я терпеливо отвечала на каждый из них. Иногда девицы переглядывались между собой. Беляна хлопала длинными ресницами, а пухлые губы ее то и дело размыкались в замешательстве. Лада никак не выражала своего удивления, но слушала внимательно и изредка хмыкала, показывая то ли свое недовольство, то ли равнодушие.

В расширенных глазах Беляны и том, с какой жадностью она ловит любые подробности, я узнавала свое собственное любопытство в отношении Мрежского княжества. Раньше с нашей стороны граница всегда находилась под пристальным надзором рати. Когда княжение занял батюшка, почти всех служивых он отозвал и рассредоточил по разным городам, да селениям, чтобы те следили за порядком внутри княжества. Он верил в то, что Мрежа слаба, а простые люди, ежели и проберутся к нам, то дурного замышлять не станут. Однако до купца других жителей Мрежского княжества я не встречала. Может, раньше, еще до моего рождения, они и захаживали, но приняли их враждебно, да прогнали прочь. Народ хорошо помнил подлость Млада и питал неблагожелательность к любому мрежцу. А потому, разделяя интерес своей соседки, я не скупилась на слова, рассказывала все в красках.

– Неужели никто из твоих знакомых не бывал в Воронецке? Князь Всеволод приказал своим ратникам не препятствовать людям приезжать к нам.

Лада, хоть и не расспрашивала о Воронецке, но не перебивала. Меня охватило смутное ощущение, будто ей тоже любопытно слушать речи о другом, далеком княжестве. Но услышав мой вопрос, она вдруг переменилась в лице. Сдвинув темные брови и прищурив горящие гневом глаза, она стала похожа на волчицу, которая вот-вот совершит внезапный, смертоносный бросок.

– Разве ты ничего не слыхала о нашем князе?

Голос ее звучал под стать грозному надменному лицу. Я содрогнулась, но не от страха: наглость этой девицы выбивала меня из колеи.

– Причем тут он?

Беляна украдкой подвинулась ближе, и уголок покрывала, на котором мы сидели, соскользнул к полу. Когда она с блеском в глазах справлялась о воронецких избах и нарядах, то отголоски ее звонкого голоса наверняка доносились даже до главной горницы. Теперь же она боязливо покосилась в сторону выхода, оглянулась на окно и зашептала:

– Отчего вы, Воронецкие, никогда не заезжаете на наши земли? Страшно? Вот и мы боимся нашего князя. Коль попробует кто Мрежу покинуть – он тут же приказ отдаст родных беглеца в темницу посадить. А нам ведь каждый день прислуживать ему приходится. Знаешь, как я старика боюсь? Как приедет моя очередь в светлице княжеской прибирать, так дрожу, словно осиновый лист, и все из рук валится.

– Как же он узнает, когда кто-то собирается сбежать в другое княжество?

Со злой усмешкой Лада отвернулась к окну, видно, снова потеряв ко мне интерес:

– Князь с нечистой силой повязан, а у нее везде глаза да уши есть.

Беляна глянула на меня жалостливо своими щенячьими голубыми глазами.

– Так что лучше уезжала бы ты отсюда подобру-поздорову, пока старик про тебя не проведал, – промолвила она с печальным вздохом.

Уже второй раз за день меня предупреждали об опасности. Но ежели князь Мрежский и вправду был так страшен, то почему Озар позвал меня за собой в свое княжество? Плечи мои содрогнулись от горького осознания. Нетрудно догадаться, что князь, помимо дружбы с нечистой силой, окружил себя верными приспешниками. Манеры купца, его богато расшитая одежда, хороший конь говорили о его знатном происхождении. Быть может, я – далеко не первая и не последняя девица, которую он заманил в Мрежу. Сколько еще таких купцов ездило по Воронецкому княжеству, увозя во вражеские земли глупых, грезящих о легкой работе да несметных богатствах, глупышек? Что ежели я глубоко заблуждалась, когда считала себя охотницей в этом нелегком деле? Озар видел во мне лишь добычу, способ заслужить благосклонность своего правителя. Возможно, я чудом спаслась, когда представилась ему чужим именем. Признай он во мне княжну Воронецкую – так потащил бы в Мрежу насильно. А там уж неизвестно, как поступил бы со мной князь: мог в темницу посадить, или, того хуже, взять меня в жены. А с пташкой, оставленной мне на хранение, дело обстояло куда проще: подобных безделушек у купца в достатке. Да и с чего я вообще взяла, что подвеска принадлежало его матушке?

Рука сама нащупала серебряную птичку с черным глазиком, висящую на груди. Подвеска вдруг показалась мне непомерно тяжелой, словно огромный камень, который утягивал меня на дно глубокой реки. Я живо представила, как срываю пташку с шеи, да выбрасываю ее из окна далеко-далеко. Но это было бы слишком опрометчиво с моей стороны. Озар вскоре мог потребовать вернуть подвеску, а я еще рассчитывала втереться к нему в доверие. А потому, пока происходящее вокруг оставалось туманным, мне не стоило злить купца. До боли стиснув пальцы, я опустила руку с груди.

Глава 10 Не зная броду, не суйся в воду