Осколок Нави

«Не знаю, дойдет ли до тебя сие послание, мой милый Млад. Но даже ежели лучники перехватят его, то мне уже будет все равно. Батюшка верит Святомиру, а меня послушать не желает. Народ требует возмездия. Нет слов описать, как болит мое сердце от этих гнусных обвинений, но хуже всего, что я никак не могу оказаться рядом с тобой, утешить и упокоить. Я знаю, что мы никогда не будем вместе, батюшка не позволит. Будучи твоей женой, я не смогу родить тебе детей. Однако ты князь, тебе нужны наследники. Верю: когда-нибудь у них получится вернуть Мреже доброе имя. Я же не желаю заставлять тебя поступиться верностью, а потому покидаю этот мир в тихих водах Цветыни. Прощай, и не печалься обо мне. Власта.»

Крупная слезинка, скатившись со щеки, растворилась в сухом пергаменте. Я громко всхлипнула, и на сей раз разбудила соседку. Пока Беляна сладко потягивалась на своей лавке, я собрала все свитки и спрятала их под покрывалом. Трагичная история Власты оставила сильный отпечаток на моем сердце. Я и подумать не могла, что байки о русалке княжне выдуманы неспроста. Она предпочла умереть, но не жить в разлуке с суженым. Власта любила Млада пуще жизни и искренне верила в его невиновность. Но могла ли я положиться на ее убеждения? Любовь слепа, как говорила Светана. Однако письма все же заставили меня всерьез усомниться в чести Святомира.

– Что-то глаза у тебя красные, – заприметила Беляна, протяжно зевнув. – Не выспалась? Я вчера так и не дождалась тебя, задремала.

По хитрому, цепкому взгляду соседки я поняла, что она вспомнила гадкое оскорбление Лады, брошенное мне. И хотя я не делала ничего дурного, но отчего-то вдруг почувствовала себя грязной. Я схватила первые попавшиеся сарафан да рубаху из сундука и вышла прочь. Терем потихоньку просыпался. За закрытыми дверями скрипели половицы и спорили девичьи голоса. Утренний двор встретил меня холодной росой и громким, надрывающимся криком Певуна. Упрямый петух будто надеялся не только разбудить княжеский терем, но и поднять на ноги весь стольный град.

За дверью бани его истошное кукареканье наконец затихло, и я облегченно выдохнула. Босыми ногами по прохладным доскам я прошла в мыльню. В одиночестве, окруженной гнетущей тишиной бани, мне казалось, будто кто-то пристально наблюдает за мной. По спине пробежали мурашки. Я обернулась назад, и не заметила, как споткнулась об ушат, небрежно брошенный на полу. Благо, доски были еще сухие, что позволило мне удержать равновесие.

– Навь меня поглоти!

В злости на собственную неуклюжесть, я забыла важное правило: не ругаться в бане. Проклятия, произнесенные здесь, имели особую силу. Ладонь потянулась к губам, но необдуманные слова уже сорвались, а Недоле хватало одной лишь дурной мысли, чтобы вплести темную нить в судьбу. Как наставляла Светана, я сплюнула через левое плечо три раза, отгоняя анчутку, и столько же постучала по дубовой лавке, а для надежности добавила:

– Чур меня!

Купание прошло, на удивление, спокойно – ни таинственных скрипов, ни настойчивого стука за печкой. Во дворе, выйдя из бани, я заметила конюха, который кружился возле Князя – коня Озара. Я немало удивилась, ведь в последний раз видела его в Предлесье. Отсутствие княжеского любимчика конюх объяснял тем, что Озар содержит его на личной конюшне, за пределами двора, и сам лично за ним ухаживает, сильно бережет. Мне поначалу показалось это странным, но возможно князь считал, что конь оберегает его от невзгод и без него отправляться в дальний путь – опасно. А теперь, когда я вновь увидела вороного жеребца, голову посетило осознание, насколько забавно звучало его имя. Любимого княжеского коня звали Князем. Он был уже почти готов к пробежке и скучающе рыл копытом землю в ожидании своего хозяина. Конюх бегал то в конюшню, то обратно и явно торопился поскорее закончить подготовку. Я ускорила шаг, чтобы быстрее добраться до терема и не столкнуться лицом к лицу с Озаром, но поравнявшись с конюшней, заметила его там. Он стоял в простом, дорожном облачении и о чем-то разговаривал с конюхом. Тогда я развернулась в робкой надежде скрыться в бане, пока князь не уедет со двора. После того, как он открыл мне свою тайну, мы еще ни разу не виделись. Но он заметил меня раньше, чем я успела трусливо спрятаться.

– Здравствуй, Радмила!