Осколок Нави

Ирица разожгла лучину, и ее хитрая ухмылка озарилась теплым светом.

– Я еще не настолько стара. Выдумка только в том была, что старый князь девок губит, а горница эта и впрямь важная.

Озар умело овеял тоскливые коридоры тенью страха. С затуманенным мрачными байками о Мреже разумом, я легко окунулась в обман о лютых зверствах. После такого сложно поверить в небрежно брошенную долю правды. Я помедлила, прежде чем отпереть загадочную дверь.

– Сама проверь! – предложила Ирица, глядя на мои терзания. – Ключик-то у тебя есть.

На самом деле, терять мне было нечего, да и по лестнице мы уже поднялись. Отбросив горькие сомнения, я стянула с шеи веревку. Маленький ключик легко провернулся в замке с тихим хрустом. Я надавила ладонью на дверь, и таинственная темнота обступила меня со всех сторон. Ирица прошла к столу у окна, освещая горницу, а я, наконец, смогла разглядеть пространство вокруг. Горница оказалась совсем небольшой, вопреки небывальщинам, в которых вечно запертая дверь скрывала огромные палаты, сплошь заставленные сундуками с золотом и драгоценными каменьями, а самое главное – с оком лиха надежно скрытым в самых глубоких недрах. На деле же все было гораздо скромнее. Взор пробежался по очертаниям обтянутых кожей корешкам книг, лежащих на полках, по столу у маленького окна, закрытого ставнями, и сундуку, стоящему в темном углу у двери. Ирица зажгла новую лучину до того, как старая полностью догорела, сунула мне в руки светец, а сама поспешила к сундуку. С этим огоньком я последовала за ней.

– Давай вместе, – предложила я, когда Ирица натужно закряхтела, пытаясь приподнять тяжелую крышку.

Она лишь отмахнулась от моей помощи, и вскоре крышка откинулась назад с глухим деревянным стуком. Я наклонилась, чтобы получше разглядеть содержимое, но в носу тут же засвербело. Перед тем, как оглушительно чихнуть, нарушив умиротворенную тишину башни, я прикрыла рот ладонью, однако маленький огонек лучины все же испуганно задрожал.

– Будь здорова, – пожелала мне Ирица, разгоняя облако пыли рукой.

Она щурила глаза, по-хозяйки перебирая многочисленные грамоты.

– Не тот… поздняя летопись… – доносились до моих ушей обрывки фраз.

За шелестом бересты я расслышала имя Озара, и что-то про неряху да хорошую трепку.

– Вот они, родненькие! – Ирица вытащила на свет пару свитков, которые выглядели старее прочих, прихватила стопку писем и, захлопнув крышку сундука, повела меня к столу.

На этот раз я успела отвернуться, пока назойливая, невидимая в темноте пыль не проникла в ноздри. Ирица широким движением рук развернула свиток на столе, закрепив его края увесистыми книгами с полок.

– Прочти вслух, княжна, коль тебе не сложно. Зоркость глаз у меня уж давно не та, – попросила она, стирая со лба капельки пота от усталости.

Ежели она была обучена грамоте и ведала, где какие свитки хранятся, то хотя бы в общих чертах знала их содержимое. А предложив мне самой прочесть вслух, она хотела убедиться, что я верно истолкую написанное. Я послушно склонилась над столом и стала вглядываться в темные закорючки на изрядно пожелтевшей от пройденных лет бересте.

«Святомир Брезгородский сумел не только очернить князя Млада в людских глазах, но и поднять сильные волнения среди Мрежского народа. Однако каждому злодейству на белом свете найдется свой конец. Мудрым поступком Млад прекратил все пересуды внутри нашего княжества. На восходе солнца велел он собрать всех людей на площади. Сам вышел к ним, без страха проник в самое сердце толпы и воззвал:

– Славные жители Мрежи! Я, князь ваш Млад и наши смелые рудокопы были несправедливо оговорены Святомиром Брезгородским! Своими лживыми речами он посеял раздор между Мрежей и Воронецком, отвернул от нас добрых друзей. Князь Воронецкий приказал выставить лучников по окраинам своих земель, чтобы ни один из нас не ступил боле за пределы княжества.

Народ взволновался, загудел. Молодые девицы запричитали, бабы стали ворчливо перешептываться, а мужики озлобились пуще прежнего.

– Да как же мы теперича руду поднимать будем? – решился выкрикнуть один из них.