Оскорбление Бога. Всеобщая история богохульства от пророка Моисея до Шарли Эбдо

Закон об общественной морали стал применяться более строго после государственного переворота 1852 года во Второй империи, поскольку авторитарный режим Наполеона III опирался не в последнюю очередь на консервативные элиты и традиционно настроенных сельских жителей. В частности, в борьбе против реализма, считавшегося пагубным, представители государственной власти использовали закон, направленный на защиту общественной и религиозной нравственности[750]. Так, в течение нескольких месяцев два писателя друг за другом были отданы под суд за их новый, реалистический стиль. Гюстава Флобера обвиняли в непристойности за историю об адюльтере в романе «Мадам Бовари», а также в смешении чувственных образов со священными вещами. Тем не менее он был оправдан уголовным судом. Более радикальный Шарль Бодлер не отделался столь легким исходом и был приговорен к крупному штрафу. По мнению судей, его сборник стихов «Цветы зла» нарушил общественную мораль своим чувственным изображением, хотя кощунственного намерения не было.

За преступления против религиозной морали преследовались и другие общественные деятели, например радикальный социальный критик Пьер Жозеф Прудон. Он был приговорен к трем годам тюремного заключения за общее рассмотрение христианства в книге 1858 года. Преступления против религиозной морали вменялись в вину не только художникам; даже повседневные разговоры не были застрахованы от осуждения. На одном из публичных собраний некий Бриссон назвал изобретение доброго Бога старым вирусом, который необходимо уничтожить. Хотя выражение атеистических или материалистических принципов само по себе не является наказуемым, Бриссон, согласно постановлению суда, метафорой вируса явно нарушил религиозную мораль – результатом стали два месяца тюрьмы и штраф в 200 франков[751].

Тем временем в республиканской оппозиции укреплялся радикальный антиклерикализм, в основе которого лежали традиции, восходящие к революционному периоду (а возможно, и к гораздо более ранним временам). Но усиление репрессий под знаком морали и религиозной нравственности – репрессий, против которых формировалось сопротивление, – также сыграло свою роль. В первые годы Третьей республики, управляемой консерваторами, эти репрессии отнюдь не исчезли, но после укрепления республики политические и гражданские свободы были расширены. Законы лета 1881 года о свободе собраний и свободе печати, положившие конец возбуждению дел за проступки морального и нравственного характера, представляли собой в этом отношении цезуру. До этого радикальный социалист Жорж Клемансо осудил закон о нарушении религиозной морали как произвольный, монархический закон, недостойный республики. Депутату, который патетически требовал защиты католических ценностей и взглядов, Клемансо, перефразируя старый аргумент эпохи Просвещения, спокойно ответил, что Бог вряд ли нуждается в Палате депутатов для своей защиты[752]. Несколько месяцев спустя параграф о защите религии был отменен.

Но и до этого общественная жизнь, по крайней мере в Париже, отнюдь не характеризовалась боязливым ханжеством. Работы бельгийского художника Фелисьена Ропса, который добился впечатляющих успехов во французской столице начиная с 1860-х годов, отличаются значительной свободой художественного выражения. И по сей день его работы воплощают связь между религией и сексуальностью как никакие другие. Он сочетал традиционные христианские мотивы с радикальной открытостью и современностью: например, в «Искушении святого Антония» 1878 года, где благочестивый мужчина сталкивается с соблазнительной женской фигурой, висящей на кресте, а озорной сатана отталкивает страдающего Христа в сторону. С другой стороны, провокационная гравюра под названием «Святая Тереза как философ, или Религиозное призвание» изображает обнаженную женщину, интимно обнимающую и целующую распятие, – очевидно, название отсылает как к известному мистику – святой Терезе, так и к ключевому либертинскому роману XVIII века «Тереза-философ». Вряд ли можно сомневаться, что картины Ропса воспринимались многими современниками как кощунственные. Он сам и многие его поклонники, напротив, понимали их как глубоко прочувствованную борьбу с безднами человеческой чувственности. В то время его работы не были по-настоящему осуждены во Франции, хотя иллюстрированные им книги все же были конфискованы в 1888 году. Однако за три дня до этого он был награжден лентой Почетного легиона – знаком общественного признания[753].

Пропаганда под знаком секуляризма