Оскорбление Бога. Всеобщая история богохульства от пророка Моисея до Шарли Эбдо

Ордонансом 1268/1269 года начинается плотная череда законов против богохульства, в которые до XVII века чуть ли не каждый французский король вносил что-то свое, некоторые чуть больше, вроде Карла VI и Карла VII, каждый из которых издал по четыре указа против богохульства[311]. При этом они явно следовали по стопам своего почтенного предшественника Людовика IX[312]. Общим для всех этих законов было то, что они были призваны выработать гибкий и дифференцированный стандарт, соответствующий возможным превратностям практики. Однако законы различались мерами наказания: иногда преобладали штрафы, иногда на первый план выходили позорящие или даже телесные наказания (прижигание или перерезание губ). Различались и систематизации правонарушений: в то время как одни ордонансы, как, например, ордонанс Святого Людовика, классифицировали преступления по степени их тяжести, другие ужесточали наказание в зависимости от частоты совершения преступления.

По сравнению с этой оживленной юридической деятельностью во Франции, в Священной Римской империи германской нации долгое время наблюдалось полное бездействие в делах богохульства. Ситуация изменилась только с принятием императорского указа 1495 года против богохульства, который, вероятно, не в последнюю очередь был вдохновлен французским законодательством. Однако это скорее прелюдия к интенсификации законодательства в начале Нового времени, чем завершение средневековых усилий, и мы обратимся к этому позже.

Тот факт, что в немецкоязычном средневековом мире монархи и князья почти не предпринимали никаких действий против богохульства, не означает, что оно оставалось безнаказанным. Потому что были и другие акторы, которые принимали законы, – городские общины. Фактически первый достоверный закон против богохульства издал не папа, не монарх, а город. Вероятно, это был город Арль на юге Франции, в статутах которого фигурирует богохульство, – около 1200 года, точная дата неизвестна. В них говорится, что если уж наказуемы оскорбления в адрес людей, то тем более должна быть наказуема хула на Бога и Деву Марию. Тот, кто во время игры будет хулить Бога, должен заплатить 20 солидов в качестве покаяния, половина из которых должна быть уплачена прокуратуре, а половина – муниципалитету. Тех, кто не мог заплатить штраф, ждали позорная участь и изгнание из города[313]. Запрет на богохульство в венском муниципальном законе герцога Леопольда VI со всей определенностью датирован 18 октября 1221 года. Кто хулит Господа Бога или святых его (употреблен не глагол blasphemare, а глагол vituperare), говорится в этом документе, тому отрежут язык; у преступника нет возможности искупить наказание денежной выплатой. Вместе с аналогичным положением о запрете лжесвидетельства запрет на богохульство с тех пор должен был оставаться неотъемлемой частью венского городского законодательства[314].

Таким образом, Вена стала первым городом Центральной Европы в сфере борьбы с богохульством, в том числе и в отношении заслуженного наказания в виде отрезания языка[315]. К концу века к ней присоединились другие города – Брно, Люцерн, Иглау и Вюрцбург[316]. С ростом числа муниципальных статутов в позднем Средневековье положения против богохульства становились все более частыми – к началу Нового времени стало почти правилом, что муниципальные уголовные нормы содержали запрет на богохульство. Очень сходной была ситуация в Италии. В середине XV века проповедник Антонин Флорентийский считал само собой разумеющимся, что во всех благоустроенных городских общинах должны быть приняты статуты, чтобы противостоять тем, кто богохульствует, штрафами или другими санкциями[317].

Диапазон грозящих санкций за богохульство ныне хорошо известен, особенно в отношении Центральной Европы. Фактически здесь наблюдаются два основных варианта: суровые телесные наказания, как в Вене или Брно, или штрафы, как в основном предусматривалось во многих немецких статутах. Однако многие правовые нормы в них также предусматривают более суровые наказания за более серьезные правонарушения или в отношении рецидивистов. Даже тех, кто был слишком беден, чтобы платить штраф, часто наказывали более сурово: это – явный пример сословного правосудия, в котором современники не видели ничего плохого и в отношении других преступлений. Помимо наказания увечьем языка, эти более суровые санкции также включали порку и универсальное оружие городов позднего Средневековья и раннего Нового времени – временное или постоянное изгнание. Все чаще в соответствующих правовых нормах богохульникам грозили надевание ошейника и публичное выставление у позорного столба. Честь тех, кто бесчестил Бога, тоже должна была быть посрамлена[318].