Оскорбление Бога. Всеобщая история богохульства от пророка Моисея до Шарли Эбдо

Близость к насилию или связь с насилием, похоже, проходит своего рода красной нитью в богохульном поведении. Богохульные заявления нужно понимать как театральную самодраматизацию, особенно в конфликтных ситуациях[434]. Обращение к высшим силам может нести двойное послание. С одной стороны, к потусторонним силам – в соответствии с традиционным значением клятвы – можно было обратиться за помощью. Таким образом, клятвы и проклятия могли служить для мобилизации Бога и его святых, которые, так сказать, поспешат на помощь говорящему и, если потребуется, исполнят его желание отомстить. Однако доминирующим представляется второй уровень смысла, на котором речевые акты направлены против высших сил. Через неуважительное обращение и осквернение богохульник демонстрировал собственный суверенитет, власть и силу по отношению к другим. Провокационно, дерзким, вызывающим жестом он возвышал себя над своим противником-человеком – и одновременно над Богом, давая понять своим оппонентам, что не боится даже превосходящих противников, демонстрируя свое превосходство и всемогущество, а противника выставляя бессильным и слабым.

Этот спектакль богохульства ставился на многих сценах в конце Средневековья и начале Нового времени в разных частях Европы, а также в Новом Свете. В то же время коммуникативный кодекс богохульства адаптировался к очень разным социальным контекстам, приобретая таким образом весьма различную окраску, а также, возможно, разные значения: богохульство могло выражать как сознательную провокацию, так и религиозные сомнения или политический протест[435]. Многие проявления богохульства можно объединить в три различных социальных сценария, а именно: связанный с ситуацией, связанный с ролью и связанный с личностью.

Как мы видели, азартные игры можно считать классическим ситуационным сценарием богохульства, а значит, таким, который потенциально выходит за рамки класса и сословия. Почему так произошло? Во-первых, в азартных играх конфликты предопределены: ссоры могли возникнуть, если кто-то пытался уклониться от принятого на себя в игре обязательства, если третьи лица со стороны вмешивались в процесс или если возникали двусмысленности в связи со ставками. Но воздух над игровыми столами был наполнен проклятиями и ругательствами даже тогда, когда все остальное оставалось мирным, – сам игровой стол был ареной, где происходило соревнование и где сильные эмоции стремились вырваться наружу: пьянящее возбуждение, а также тревожное ожидание и, в зависимости от случая, радостное удовлетворение или глубокое разочарование. Многие азартные игроки, которым улыбнулась фортуна, рисковали потерять голову. В 1414 году, например, эльзасец Френцелин из Айлигенстена с триумфом воскликнул: «Теперь я все-таки победил, хотел этого Бог или нет», и за этим богохульством последовали дальнейшие проклятия в адрес Творца и различных святых[436]. Проигрыш в играх, с другой стороны, активизировал приступы гнева, провоцируя вспышки ярости и другие бурные проявления возбуждения[437]. Например, Педро де Соса, проигравшись в Мексике в 1526 году, кричал, что не согласен со своим проигрышем и желает, чтобы все пошло к дьяволу. Другие в знак неуважения плевали на землю[438]. В суде многие обвиняемые утверждали, что во время игры их настолько захлестнули эмоции, что они были практически невменяемы и не могут нести ответственность за богохульства[439]. Нередко им удавалось добиться успеха и смягчить угрозу наказания.

Все эти неудачи указывают на то, что игроки меньше всего видели в происходящем безликую судьбу или слепую случайность. Для них игровой стол был ареной божественной деятельности или, во всяком случае, сверхъестественных сил. На фоне давней традиции использования игральных костей в качестве средства бросания жребия или гадания о будущей судьбе это не кажется совершенно неправдоподобным, хотя мы должны быть осторожны и не подгонять каждую азартную игру под религиозный акт или мистический опыт[440]. Сильный акцент на божественном провидении в теологии раннего Нового времени, возможно, способствовал предположению о руке Бога, направляющей падение костей или раздачу карт. По крайней мере, для богохульника игра порой принимала характер Божьего суда в буквальном смысле, и он спонтанно реагировал на этот суд с яростным неповиновением, бросая в потустороннего противника злобные ругательства или проклятия[441].