Ослепительный цвет будущего

– Да, пожалуйста, – сказала я. – Можно побольше взбитых сливок? Просто сегодня последний день каникул и…

– И мне! – воскликнул Аксель, заходя в дом через заднюю дверь.

– И мне, – вторила ему мама.

Мы получили вафли с дополнительной порцией ягодного варенья и взбитых сливок; Аксель рассмешил маму историей о том, как на следующий день после Рождества они с сестрой убедили своего маленького двоюродного брата, что один из эльфов Санта-Клауса переехал к ним в подвал.

– Не знаю, где Энджи нашла эти безумные ботинки с колокольчиками, но она выставила их в коридор и раскидала на диване прядки волос «из бороды эльфа». И говорит такая: «Хорхе, если ты подождешь еще немного, он обязательно вернется!» А Хорхе ей: «Откуда ты знаешь, что эльф – это “он”?» Он прождал в подвале два часа! Даже принес эльфу тарелку с пастелями [22]. Я таким терпеливым никогда не был.

– Это очень жестоко, – проговорила я.

Аксель пожал плечами и широко улыбнулся.

– У паренька нет братьев и сестер. Кто-то же должен издеваться над ним.

Когда Аксель ушел домой, мама села за пианино. Больше всего я любила, когда она импровизировала – тогда каждое выступление становилось уникальным. В ее арсенале был набор мелодий, которые она то ли придумывала сама, то ли где-то находила, и она играла постоянно, но каждый раз по-новому; иногда ее губ касалась легкая улыбка, иногда она закрывала глаза и выглядела задумчивой.

Все казалось почти нормальным. Только папа уже много дней был в отъезде. Только мамины глаза становились стеклянными, словно она хотела спрятаться куда-то в глубь своего сознания.

Каро вернулась с горнолыжного курорта, где каталась на сноуборде, и я потащила Акселя к ней в гости. Мы впервые собрались все втроем, не считая уроков рисования.

– Бабушка с дедушкой просто с ума меня свели, – рассказывала Каро, пока мы спускались в подвал. – Половину поездки они сидели в шале и обнимались. А мама по-стоянно приценивалась к девушкам, подбирая мне кого-нибудь – и это было стремно, к тому же нечестно по отношению к Чеслин.

Я улыбнулась.

– Я уверена, что одна девушка слышала, как моя мама сказала: «А как насчет той девчонки? Она ничего?» Просто ужас! А вообще было очень весело.

– Круто, – сказала я.

Она слегка наклонила голову.

– Так, понятно. Что случилось?

– А? – спросила я. – Ты о чем?

– Ты слушала меня, но в то же время витала где-то в другом месте. Значит, что-то не так. – Она бросила взгляд на Акселя, который сидел на табуретке спиной к нам и рассматривал стену с фотографиями. Затем вопросительно взглянула на меня.

– Ну, мы разобрали коробки в подвале.

У нее не возникло вопросов насчет «мы». Мы с ней до сих пор не обсуждали Акселя, хотя я чувствовала, что она о многом догадалась сама.

– Я так и знала! – воскликнула она. – Вы что-то нашли.

– Что-то… И не только, – сказала я и показала ей браслет и книгу стихов Эмили Дикинсон. Фотографию я вытащила последней. – Я подумала, ты можешь рассказать нам что-нибудь про этот снимок, хоть что-нибудь, например, сколько ему примерно лет?

Она развернула фотографию, внимательно изучила края и обратную сторону, а потом пристально вгляделась в изображение.

– Кто это?

– Без понятия. Если бы я знала примерный период, может, это помогло бы. Хотя Аксель убежден, что одна из девочек – моя бабушка.

Я посмотрела на Акселя. Он был непривычно тих с той самой минуты, как мы оказались в доме Ренаров. Может, стесняется?

Каро покачала головой.

– Я мало что знаю о фотобумаге. Если бы это была «карт де визит» или хотя бы кабинетный портрет, я бы подсказала, но думаю, что снимок сделан в начале двадцатого века… Хотя велик шанс, что гораздо позже.

Я попыталась скрыть разочарование.

– А что насчет томика Эмили Дикинсон? – спросила Каро. – Какая на ней дата выпуска?

– Она не датирована, – сказал Аксель, когда я открыла книгу на титульной странице. – Я уже смотрел.

Я на всякий случай проверила еще раз.

– Что это за книга такая, где нет даты?

– Очень старая? – предположила Каро.

– Итак, наши находки, – начал Аксель. – Старый браслет. Старый сборник поэзии. И старая фотография. Какие мысли?

– Нам нужна пища для ума, – решила Каро. – Может, тогда у нас появятся идеи. Я – за «Фадж Шак».

– У меня аллергия на фадж, – объявил Аксель.

– А. – Каро была явно обескуражена.

– Нет у него никакой аллергии. – Я закатила глаза. – Как-то раз он съел шесть огромных упаковок кленово-орехового фаджа за один присест. И запил литровой бутылкой диетической колы. В три часа утра.

– Ага, а потом меня стошнило в твою ванну. Аллергия.

– Пойдем, – сказала я, не обращая на него внимания. – Мы за ним присмотрим.

– Я не няня, так что присматривать ни за кем не буду, – заявила Каро. – Но запомни, если тебя стошнит в мою ванну – тебе конец, чувак.

Я незаметно улыбнулась. Они точно подружатся.