Ослепительный цвет будущего

– Что вы здесь делаете? – Позади нас стоит Фэн; одна половина ее тела скрыта тенью, другая освещена бледным светом уличного фонаря. Даже в темноте я различаю на ее блузке узор из васильков.

Взгляд Уайпо, как мячик, перепрыгивает с меня на Фэн и обратно.

– Мы к тебе пришли, – отвечаю я.

Кажется, впервые Фэн не находит слов. Наконец она произносит:

– Может, перекусим? Неподалеку есть ночной рынок.

Мы молча идем по извилистым улочкам, прислушиваясь к гулу проезжающих мимо автомобилей и мопедов. Из окон то и дело доносятся отрывки разговоров или шипение масла в раскаленном воке.

В соседнем переулке большая семья установила в ряд столы с высокими красными свечами и свежей едой. Каждое блюдо накрыто пищевой пленкой. Жареный рис, баклажаны, бамбук с грибами. Три целые рыбины, посыпанные зеленым луком. Паста из бобов, дамплинги, воздушные белые булочки и еще много чего.

В центре каждой тарелки стоят палочки благовоний. Одна пронзает куриную грудку, другая – округлую мякоть персика. Палочки протыкают целлофановые окошки и торчат из холмиков липкого риса, из пучков лапши.

А в стороне – словно распухшая от пламени металлическая бочка. Дети бегают вокруг стола, собирают кусочки бумаги с ярко-красными надписями и золотой фольгой и бросают их в огонь.

– Это подношения для месяца призраков, – объясняет Фэн. – А бумага – специальные ритуальные деньги для призраков.

– Подношения? То есть эта еда – для призраков?

– Конечно, они ведь тоже хотят есть. Они очень прожорливые.

По разросшейся толпе мы понимаем, что пришли на ночной рынок. Повсюду цветные вывески и огни, дым от жарящихся и парящихся закусок.

Уайпо берет меня за локоть и указывает на прилавок: там мужчина смазывает соусом нечто прямоугольное на деревянной палочке, а затем окунает все это в арахисовую муку.

– Пирожное из свиной крови, – поясняет Фэн, и я по-началу думаю, что неправильно расслышала. – Пробовала?

Я быстро трясу головой.

– Гм, нет, но ничего страшного.

– Hao chi! – говорит Уайпо. Вкуснятина!

Я снова качаю головой.

Фэн слегка улыбается.

– Пойдем туда!

Мы идем через дым и толпы людей, мимо прилавков с жареными яствами, мимо перекрытого для движения машин перекрестка и наконец оказываемся у огромного чана с супом, в котором плавают белоснежные жемчужинки жира.

– Это сладкий рисовый суп на закваске, – говорит Фэн. – С рисовыми шариками.

– На закваске? – Я поднимаю брови.

– Это очень вкусно, поверь мне. – Она делает заказ, и мы садимся у края стола.

Передо мной и бабушкой моментально появляются две миски супа. Среди белых и пастельно-розовых шариков плавают зерна риса и похожие на облачка яичные клочки. Уайпо протягивает мне ложку.

– А ты? – спрашиваю я Фэн.

Она качает головой.

– Я, если честно, не голодна. Просто думала, тебе захочется попробовать что-нибудь подобное.

Я откладываю ложку и глотаю.

– Прости.

Фэн смотрит вниз.

– Мне не надо было тебе все это говорить. Я перегнула палку. Ты не делала ничего плохого, только помогала.

– Все в порядке, – говорит она.

Рядом со мной хлебает свой суп Уайпо, то ли не обращая внимания на напряжение, то ли просто его игнорируя.

– Когда люди скорбят, они часто не могут сдержаться. – Слова Фэн звучат так, будто она знает об этом не понаслышке.

Я жду, скажет ли она что-нибудь еще.

– Я знаю, каково это, – медленно произносит она. – Я… Я тоже потеряла родных.

Нас окутывает дым соседнего ларька. По улице, виляя хвостом, бежит собака без ошейника в надежде, что кто-нибудь уронит кусочек. Женщина за соседним столом ругает своего малыша за опрокинутую миску.

– Я очень тебе сочувствую, – говорю я. – Ничего про это не знала. – Я испытываю неприятное любопытство и пытаюсь представить, что она имеет в виду. Потеряла родных. Всех родных? Она осталась одна из всей семьи? Спрашивать ее кажется неуместным.

– Все нормально, – отвечает она. – Не волнуйся. – По ее выражению трудно понять, что она чувствует.

Тогда я вспоминаю, как она сказала, что уже давно живет вдали от дома. Интересно, связаны ли эти два факта.

– Просто все это напоминает мне о тех немногих вещах, которые объединяют меня с семьей. Меня успокаивает мысль о подношениях в месяц призраков – это помогает почувствовать, будто между нами до сих пор есть какая-то связь. Ну, потому что призраки здесь.

Я понимаю ее.

– Да, кажется, что так проще – когда знаешь, что они все еще часть этого мира.

– Точно. – Фэн грустно улыбается мне. – Давай, пробуй.

Рисовые шарики оказываются липкими; они наполнены кунжутной пастой, которая растекается, как яичный желток. Вкусно! Сам суп сладкий, немного кисловатый, с легким алкогольным привкусом.

– Объедение, да? – немного повеселев, говорит Фэн. – Больше всего мне нравится текстура. Моя сестра всегда говорила, что первым делом надо раскусить один из рисовых шариков и съесть начинку.

Я замираю с ложкой на полпути ко рту.

– У тебя есть сестра?

Фэн моргает.

– Да. Была. – Она отворачивается. – Я обычно о ней не говорю.

В горле царапает, когда я говорю:

– У моей мамы тоже есть сестра, но я не знала об этом. Я только недавно узнала.