Ослиная порода. Повесть в рассказах

Русика искупали в ванной, переодели в мою старую пижаму с ежиками, показали мультики через фильмоскоп, в луче которого разворачивалась целая история. Свет падал на межкомнатную дверь, и, медленно поворачивая рулончик пленки, мама читала нам сказку.

Ночью, едва я закрыла глаза, приснился сон. От обычного он отличался тем, что все было как на самом деле. Я шла по двору, на мне были башмачки с блестящими замочками, в руках я держала зонтик с веселыми зайчиками, а из хмурых облаков обреченно капал дождик.

– Поля! Поля! – кто-то позвал меня, и, задрав голову, я поняла, что это мама Русика, которая махала руками и улыбалась, стоя на балконе третьего этажа.

– Здравствуйте! – прокричала я соседке.

– У меня все в порядке! Скажи Русику, что я его люблю!

В этот момент я поняла, что мама Русика мертвая. Мне стало ясно, что она не может разговаривать, но ведь разговаривает!

– Аааааа! – закричала я и проснулась, разбудив всех обитателей нашего дома.

– Что такое? Что случилось? – бросились ко мне мама и мальчик-сосед.

– Его мама, – показывая пальцем на Русика, сказала я, – передала, что у нее все в порядке! И что она его любит!

– Я это знал! – почему-то улыбаясь, сообщил Русик. – Жаль, ее не будет на моем дне рождения! Мне скоро шесть лет!

– Мама обязательно приедет! – поражаясь самой себе, уверенно сказала я. – Просто она будет невидимой!

«Скорая помощь»

Похороны соседки прошли быстро. За осенью наступила зима, Русика родные отдали в детский дом, и соседи иногда отправляли туда посылки с пряниками. Никто, правда, не знал, доходят ли посылки до адресата и кто на самом деле ест пряники.

Жизнь – это шахматная доска.

Дедушка научил меня играть в шахматы.

Вечерами на резном ореховом столе шли битвы между черными и белыми племенами.

– Я всегда буду играть черными! – заявила я в первый день обучения.

– Вот ослица! – не выдержала мама, натирая до блеска стекла в серванте, хранившем наш китайский фарфоровый сервиз. – Ты даже правил не знаешь. Белые имеют огромное преимущество: они ходят первыми!

– Есть поверье, что давным-давно в шахматы играли несколько человек. Они с четырех сторон стремились вглубь, сражаясь за центр доски, которая олицетворяла собой этот мир. Фигурки были желтыми, красными, черными и белыми. Потом остались только черные и белые. Во времена порабощения негроидной расы белые возомнили себя победителями и, соответственно, обрели право первого хода, – сказал дедушка.

– Вот поэтому я всегда буду играть только черными!

– Да что это за упрямство такое?! – вздохнула мама.

– Мне не нужен первый ход, чтобы стать победителем! Я выиграю в самой трудной битве! – заявила я.

– Вообще-то есть правило игры, – миролюбиво заметил дедушка. – Сейчас я спрячу в ладонях две пешки разных цветов, а ты выберешь одну из них. Это и определит твою сторону.

Он спрятал шахматных солдатиков за спиной, а я закрыла глаза.

Когда мои веки оказались плотно закрыты, словно шторы, с одной стороны на непрозрачном фоне светилось яркое пятнышко, а с другой – темное.

– Эта пешка! – выбрала я, и засмеялась, потому что угадала.

– У тебя есть интуиция. – Мама внимательно наблюдала за мной. – Интуиция – это предчувствие.

После игры мы выпили абрикосовый компот, и дедушка уехал к себе: ему нужно было работать над новым фильмом. Он снимал на видеокамеру горы, жителей поселков, записывал их рассказы о жизни, поэтому приходил к нам довольно редко, особенно после того как перенес монтажный столик в свою квартиру.

Надев ночную рубашку, я поняла, что с мамой что-то случилось: она сидела на кровати и едва шевелила губами.

– Мне нужна «скорая помощь»! – с трудом произнесла она. – Сердце! – и потеряла сознание.

Путаясь в ночной рубашке, расшитой атласными лентами, я бросилась к ближайшей соседке, тете Марьям.

– Маме плохо! – кричала я.

Тетя Марьям, заскочив к нам, потрясла маму за плечо, но мама как будто спала и глаза не открывала. Мне показалось это забавным, а тетя Марьям побледнела. Взяв меня за руку, она побежала на второй этаж к тете Лизе: у той был телефон. Но дверь нам никто не открыл. Тогда мы начали стучать во все двери, некоторые по кавказскому обычаю были даже не заперты.

– Лене плохо! «Скорая помощь» срочно нужна! – твердила тетя Марьям, прижимая молитвенно руки к груди.

К ней подключились тетя Айза и тетя Валя.

Во времена моего детства мобильных телефонов не было, да и стационарные телефоны тоже были редкостью. В нашем подъезде они имелись только в двух квартирах. Добежав до четвертого этажа, мы смогли вызвать «скорую» от тети Катерины.

Но врачи не спешили спасать больную.

Соседи столпились около кровати, но мама не подавала признаков жизни. Тетя Марьям продолжала держать меня за руку, а я спросила:

– Мама умерла?

Все испуганно на меня посмотрели, а тетя Варя прошептала:

– Бедное дитя! Скорее всего, да.