Ослиная порода. Повесть в рассказах

Я подумала, что теперь, если мама действительно умерла, никто не будет меня ругать, шлепать, давать мне подзатыльники, а вечерами никто не будет рассказывать сказки и читать стихи. И упрямо решила, что заранее согласна на все затрещины, пинки и щипки, лишь бы только мама не умирала! Мама не должна умереть! Нет!

И, взывая к высшим силам, я заревела во весь голос.

Как только мой громкий рев перешел в истошный визг, мама открыла глаза и спросила:

– Что ты орешь, паршивая ослица? Ты мертвого из могилы поднимешь!

Соседи ахнули, старушки мелко закрестились, тетя Марьям забормотала молитву из Корана. Мама с бледным лицом попыталась привстать.

– Лежи!

– Не шевелись!

– Ты полчаса была без сознания!

– Это может быть инфаркт! – заголосили соседи.

Мама на нас удивленно посмотрела, а потом спросила:

– А что за женщина приходила, когда здесь никого не было?

– Женщина?! – удивились соседи.

– Да. В черном платье и черном платке. С черной сумкой. Она постояла на пороге минут пять. Помолчала. Потом ушла… Женщина незнакомая, не из нашего двора…

Тетя Валя нараспев читала строки «Отче Наш».

– Слава богу, что ушла! Нечего ей тут ходить! – сказала тетя Катерина с четвертого этажа. – Сейчас «скорая» приедет, все будет хорошо!

«Скорая помощь» действительно приехала – через два часа, когда соседки, напоив маму каплями для поддержки сердца, разошлись по домам, а мы легли спать.

Уля

Мы познакомились у куста малины: это была маленькая серо-белая улитка, неприметная с виду, которая любила солнце и дождик. Ползала она по тонким стебелькам растений в поисках пищи. И я, как мне казалось, войдя к ней в доверие, предложила улитке аренду жилья в разрисованной железной коробке из-под леденцов.

Так она провела лето и теплую осень, а как только наступили холода, я решила забрать ее домой, чтобы она не заснула на всю зиму.

– Эксперименты проводишь! – посетовала мама. – Улитки должны спать до весны!

– А что будет, если она не заснет? – поинтересовалась я.

– Вот ослица! Зачем тебе это?!

– Хочу знать!

В конце концов мама махнула рукой и занялась своими делами, а Уля вместо белого покрова снегов очутилась на нашем круглом столе под лампой.

Выяснилось, что Уля ест сено, и я заготовила его впрок, высушив траву на батарее.

– Всю квартиру захламила! – возмущалась мама. – Вместо того чтобы читать английскую классику, ты возишься с улиткой из огорода! Позор!

Зато Аленка была в восторге. Она приходила покормить Улю свежим листочком салата, белокочанной капустки или приносила ей несколько тонких ломтиков моркови в подарок. Уля по съестному богатству ползала, наслаждалась и засыпать не думала.

А потом все-таки заснула. Перестала выглядывать из домика, и я не знала, что делать. Как спят улитки под землей? Какую нужно выкопать норку?

Дедушка давно не приходил в гости, а мама посоветовала отправить Улю в полет – через окно. Но на это я не согласилась.

Через какое-то время мы про садовую улитку забыли, и она спокойно спала в пластмассовой мисочке оранжевого цвета, внутри которой была постелена соломка.

С каждым днем на улице становилось все холоднее, а под Новый год и вовсе разыгралась метель, а мы наряжали елку, зажигали гирлянды и пели песни.

Мисочку с Улей мама поставила под елку с остальными игрушками.

Когда пришло время торжества, наши соседи, Аленка и ее мама тетя Валя, вдруг заметили:

– Уля проснулась!

Действительно, малюсенькая улитка выползла из своего домика и удивленно покачивала рожками, словно понимая, что она главный гость на этом празднике.

Старые вещи

Старые вещи хранят в себе запахи прошлого. Поверьте, они пахнут иначе, чем новые, они пахнут историями! Когда я приезжала в Ростов-на-Дону к бабушке и прабабушке, то первым делом лезла в шкафы и на полки, которым было по двести лет.

Я пыталась рассмотреть каждую щербинку в массивном важном буфете, украшенном виноградными гроздьями. Он стоял в коридоре.

Когда-то этот старинный буфет орехового дерева был предметом гордости в дворянском поместье. В те годы один из моих прапрадедов заведовал шахтами. Вечерами прислуга зажигала свечи в высоких подсвечниках, которыми служили рога оленей из настоящего серебра, а гувернеры рассказывали детям сказки на французском языке.

Покрытый лаком, переживший несколько войн и революций, буфет казался мне живым персонажем прошлых лет, способным о многом рассказать.

– Что это за вмятина? – спросила я бабушку Галину.

– Бомбу сбросили с немецкого самолета. Крышу здания пробило, вещи разбросало взрывной волной, мраморная ванна раскололась надвое и после Второй мировой ее так и не восстановили, а столик раскрошился, влетев в буфет. Сам буфет тогда не пострадал, только стекла выпали и разбились. Они были из цветного стекла, а теперь обыкновенные, прозрачные…

И вот приоткрылась тайна: когда-то стекла были цветными, яркими, как витражи в соборе Нотр-Дам де Пари, который я видела на открытках!

– А что за глубокая царапина на боку? – продолжала я исследования, сидя на коврике у буфета.