Ослиная порода. Повесть в рассказах

Мама долго не знала, с чего начать, но потом все-таки рассказала сон прабабушки.

– Точно! – Тетя Валя, охнув, села в кресло. – Забыли! Я ведь в шоке была, не могла поверить, что такое несчастье случилось… Как теперь поступить?

– Ты не переживай! – успокоила ее мама. – На кладбище поедем и расческу отвезем. Положим на могилку.

Так и сделали.

Через пару дней отец Аленки вновь приснился моей прабабушке. Поблагодарил.

На спор

В нашем многонациональном шумном дворе всегда кто-то спорил.

И не просто так, а чтобы выиграть, например, фантик от конфетки, или право дать своему лучшему другу щелбан по лбу, или отвоевать таким образом бутерброд с колбасой.

То и дело раздавалось: «Спорим!», «Спорим!», «Проиграл!» После чего наступал момент расплаты, и несчастный, увлекшийся спором и убежденный в своей правоте, отдавал последнее, что у него имелось: игрушку, леденец – или обещал подстроить соседям злую шутку.

Однажды я проспорила шалость и потом под пристальным наблюдением Хавы и Аленки каждые пять минут стучала в двери к соседке и убегала, как только старушка отпирала. Особый цинизм заключался в том, что старая соседка сломала ногу и ходить ей было очень тяжело.

Но проследив в дверной глазок за действиями маленькой бессовестной хулиганки, старушка заковыляла прямиком к моей матери, которая, выслушав ее жалобы и мой бессвязный лепет в свое оправдание, выдала ослу хорошую порцию тумаков, после чего Аленка и Хава освободили меня от проигрыша в споре.

– Попробуй еще поспорить на что-нибудь! – пригрозила мне мама, после чего скрылась в подъезде.

Как только она ушла, появилась Ася с пышной и вкусной булкой в руке. Ася жила на третьем этаже. Поглядывая на булку с маком и потирая ушибленные места, я сказала:

– Спорим, ты сто раз не сможешь подпрыгнуть на месте!

– Смогу! – ответила Ася, откусывая очередной кусочек.

– Вот и не сможешь!

Булка становилась все меньше, и терять время было никак нельзя.

– А на что спорим? – доверчиво спросила Ася.

– На булку! – хором ответили Хава и Аленка, которые крутились неподалеку. Подразумевалось, что я отломлю им по кусочку в случае успешно завершенной операции.

– Ладно, – согласилась Ася и, передав оставшуюся часть булки незаинтересованному лицу, а именно Коле из переулка, начала прыгать. – Один, два, три… – считала девочка.

– Ты не должна останавливаться, – сказала Хава.

– Мы тоже будем вести свой счет, чтобы ты не обманула, – заявила Аленка, важно усевшись на скамейку у подъезда.

Мы внимательно следили за Асей и, когда она, сказав «девяносто два», решила передохнуть, торжествующе закричали:

– Проспорила!

– Устала! – махнула рукой Ася. – Так и быть, булка ваша!

Обрадованные таким поворотом дел, мы оглянулись, чтобы забрать у Коли свой выигрыш, но оказалось, что мальчишка потихоньку съел всю булочку, отщипывая по кусочку. В смущении он протянул нам на ладони несколько маковых зернышек.

– Эх ты! – укоризненно сказали мы, но ругаться не стали, потому что у Коли не было ни папы, ни мамы, а была только старая бабушка, которая не могла покупать ему сладости.

Мы подсели на скамейку к Аленке и стали смотреть на облака. До обеда было далеко.

– Спорим! Спорим! – раздались громкие голоса из моего родного подъезда.

– Опять спорят, – сказала Хава. – Сейчас их тетя Лена разгонит.

– Угу, – кивнула я. – Или тетя Марьям.

Но голоса не смолкали.

– А я смогу!

– А вот и не сможешь!

– Пойдем посмотрим? – предложила Аленка.

Поднявшись на шесть ступенек, каждая из которых была частично отколота, мы очутились на площадке первого этажа и, растолкав малышей, увидели следующую картину: на лестничном пролете второго этажа спорили старшие мальчики. Им было по девять-десять лет.

– Ничего у тебя не получится, – хмуро говорил Денис.

– Так нельзя сделать! – вторил ему Димка.

– Я уже так делал! – красный от возмущения, бубнил рыжий Генка, сын тети Дуси.

Оказалось, спор заключается в том, что Гена сможет просунуть голову между железными прутьями перил, а потом вытащить ее обратно. Сделать это было крайне сложно, почти невозможно, хотя все прутья были разной извилистой формы и рука свободно проходила сквозь них.

– Дайте мне кусок мыла! – с видом знатока сказал Генка.

Кто-то из ребятишек протянул ему обмылок, и, намочив его из бутыли с водой, которая стояла на верхней ступеньке, мальчик принялся за дело. Вначале он натер лоб, уши и шею мыльной пеной, потом намылил прутья перил, затем перекрестился. Все затаили дыхание. Генкины друзья по мере сил пытались раздвинуть прутья, а сам Гена пыхтел и пружинил ногами от стены, пока не раздалось всеобщее ликующее «ох!» и голова мальчика не выскользнула с другой стороны.

– Теперь давай вылезай обратно! – сказал Дима. – Проспорил я тебе свой гербарий! В прошлом году его для школы собирал… и кленовые листья, и одуванчики – все отдам… Эх.

Гена сделал движение назад, но голова не проходила. Мальчишки бросились на помощь, но оказалось, что освободиться куда труднее.

– Застрял! – обреченно сказал Денис. – Он застрял!