Ослиная порода. Повесть в рассказах

Когда пришла мама, мы наперебой рассказали ей ужасы дня: как увезли на мыло целую машину собак и как несчастные скулили. Шарика было решено «занести». Это означало, что я и мама отвезем и оставим пса в другом районе, где его не найдут какое-то время. Иногда мы так спасали бездомных собак. Никаких приютов для них не существовало. Некоторые люди, болеющие страшной болезнью – туберкулезом, тоже ловили песиков и питались ими. Туберкулезников с каждым годом становилось все больше, и мать запрещала мне пить в гостях из чужих чашек, чему я свято следовала, понимая, что эта болезнь приводит к смерти.

Шарика мы посадили в сумку, сели на автобус и поехали. Решили поселить его в подъезде, где жил мой дедушка. Оставили Шарику миску с едой, налили воды в кастрюльку. Он вилял на прощание хвостом, надеясь, что мы за ним вернемся.

– Бежим! – полушепотом скомандовала мама, закрыв дверь, чтобы пес не смог нас догнать.

И мы побежали. Успели вскочить в автобус. И отвернулись друг от друга. Нам стыдно было смотреть друг другу в глаза.

Взять Шарика к себе мы не могли по ряду причин: соседи с третьего этажа, ненавидящие собак, уже отравили нашу добрую Чапу, и мы похоронили ее в старом заброшенном колодце.

Отношение к животным во времена перестройки становилось все более жестоким. Появились радикальные противники собак, убежденные, что «нечисть» не достойна жить в домах и квартирах.

Помимо этого в наш двор приезжала голубая машина с мужчинами, от которых веяло алкоголем и смертью. Шарика мы считали спасенным от участи пойти на мыло, которым по вечерам стирают носки.

А через пару дней мы отправились на базар «Березка», чтобы купить картошки. Каково же было наше удивление, когда мы обнаружили Шарика там! Он искал свой родной двор, хотя мы отвезли его за несколько остановок. Пес увидел нас, когда мы переходили трассу, и бросился наперерез… Мы застыли в ужасе, понимая, что случится неизбежное. Но ведь порой так хочется, чтобы произошло чудо!

Но чудо не произошло.

На большой скорости по трассе ехали машины.

Наш любимый Шарик погиб под колесами грузовика. Похоронив его у дороги, опечаленные, мы поплелись домой.

Ящик с апельсинами

Поздним осенним вечером разгорелась на кухне дискуссия, хорошо ли было жить в СССР. Баба Нина заявила, что неплохо: колхозы, огороды, а тетя Тамара сказала, что всегда СССР ненавидела. Соседи пили чай у нас дома.

Для меня что СССР, что Карабас-Барабас – все едино, никакого смысла я совершенно в этом не видела. Правда, как-то проходя по улице мимо плаката с Лениным в окружении детей, спросила:

– Это все дети Ленина? Многодетный отец!

– Нет! – сказала мама. – Он их просто вокруг себя собрал. Дети революции – его порождение. Но лично у него, по официальной версии, детей не было.

– То есть он чужими детишками прикрылся? – спросила я.

– Тише ты! – оглядываясь на всякий случай, ответила мама. – А то еще кто услышит! Раньше люди друг на друга доносы писали и отправляли соседей и знакомых в тюрьму или на расстрел! А в школе все носили значки с дедушкой Лениным.

– Ты носила?

– Я никогда в комсомоле не была! – почему-то гордо ответила мама и повторила: – В школе всех заставляли носить значки с его физиономией.

На этом мои познания о Ленине закончились.

Потом из книг я узнала, что в Ленина попали отравленные пули, он долго болел и умер и на его место пришел Сталин, которого все почему-то боялись еще больше и совсем потеряли рассудок, строча донос за доносом.

– Железный занавес, – твердила тетя Тамара. – Люди были как подопытные крысы!

– Мы песни в колхозе пели, когда шли в четыре утра коров доить! Красота! – радовалась чему-то баба Нина.

– Тридцать седьмой год! Гулаг! Штрафбаты! – Тетя Тамара раскраснелась от нараставшего гнева.

– Оттепель! Проект БАМ! Беломорканал! Гагарин! Балет! Кукуруза!

– Ботинком по столу! Позор на весь мир! И любви нет!

– Ну знаете, я в этом дурном разговоре не участвую, – сказал мой дедушка и ушел покурить.

– Конечно, твой-то самолет улетел, – прокричала ему вслед тетя Тамара.

Потом спорщицы посмотрели на мою маму, словно она должна была принять чью-то сторону.

– Когда я была маленькая, то училась в Ростове-на-Дону. – Мама начала издалека. – И у нас в классе был мальчишка. Его звали Тарас. В свои двенадцать лет он уже курил сигареты, пил пиво и приставал к девчонкам. Тарас был абсолютным двоечником, оставался три раза на второй год и таким образом однажды попал в наш класс. Случилось это в начале шестидесятых… У Тараса была мечта, о которой он каждый день рассказывал в школе: сбежать из СССР. Ничего-то этот второгодник не умел, кроме как немножко играть на трубе. «Вот вырасту и стану музыкальной звездой в Америке!» – хвастался он. Родителей Тараса вызывали в школу, стыдили на всех собраниях. Английского языка в образовательной программе тогда не было, учили мы французский язык. Какая там Америка?! Но Тарас, несмотря на насмешки, каждый день упорно рассказывал, как убежит из СССР. И однажды – исчез!

Милиция искала, родные плакали, только его не нашли.