Османы. Как они построили империю, равную Римской, а затем ее потеряли

В начале июля 1915 г. армяне Самсуна начали свой тысячекилометровый марш-бросок через Алеппо в Дейр-эз-Зор в сирийской пустыне, непригодной для поддержания жизни тысяч выживших, ослабленных мучительным путешествием. Когда колонна проезжала через армянские деревни, Капитанян видела дома с разбитыми окнами и открытыми дверями, мебель, разбросанную снаружи, и церковь, где Библии были разорваны в клочья, а ритуальные предметы брошены на пол[1144]. Когда колонна достигла деревни Тонуз (сегодня Шаркишла), расположенной в пяти часах езды от Сиваса, мужчин, включая ее мужа, отделили от остального каравана и загнали в конюшню[1145]. Женщины кричали жандармам, чтобы они отпустили мужчин. Несмотря на крики отчаяния, солдаты заставили их продолжить путь без мужчин.

Когда колонна прибыла на отдых в деревню Хасанчелеби в провинции Малатья, Капитанян стала свидетельницей того, как депортированных молодых людей и стариков-армян из Амасьи, Сиваса и других мест заперли в большом здании, охраняемом солдатами и крестьянами, вооруженными топорами[1146]. Затем она и другие женщины и дети были вынуждены покинуть деревню. Два часа спустя солдаты и жители деревни вернулись без своих пленников. Многие несли одежду пропавших мужчин и юношей[1147]. Один из турок сказал им, что был свидетелем того, как всех расстреляли. Но в его признаниях даже не было необходимости, так как не оставалось никаких сомнений в том, что произошло.

Однажды вечером конвой, в котором шла Капитанян, остановился на отдых в Хекимхане. Пока они спали, многих молодых женщин увели и изнасиловали или похитили, чтобы никогда не вернуть[1148]. Остальные собирали деньги, чтобы подкупить охранников. Они также подверглись нападению курдов, укравших их багаж, одежду, матрасы и покрывала[1149].

С тех пор ночные нападения повторялись. В течение следующих дней оставшиеся беженцы отдыхали в Кыркгезе вместе с тысячами других депортированных армян – выходцев из всех социальных слоев. Во всей округе был только один колодец, возле которого лежало много больных и умирающих людей. Трупы начали разлагаться, «что загрязняло воздух и отравляло живых»[1150]. На следующее утро путешествие продолжилось пешком. Первым, что увидела Капитанян, был фургон, полный детей, задержанных муниципалитетом Малатьи. В городе собрали тысячи истощенных сирот, оставшихся без попечения[1151]. Они умирали, как мухи[1152].

Через месяц после отъезда из Самсуна походная колонна Капитанян достигла горного района Фырынджылар к югу от Малатьи. Чтобы добраться через горы до Суруча, потребовалось два месяца. Когда беженцы поднимались через горы Тавр, им казалось, что они идут по оскверненному кладбищу, потому что на каждом шагу они наступали на разложившиеся трупы. Она вспоминала чудовищные условия, превратившие депортированных в живые трупы: «Как ужасно выглядели жертвы! Широко открытые рты зияют на изможденных лицах»[1153].

Женщины из Токата и Сиваса были частью каравана, который следовал тем же путем, что и караван Капитанян, но вместо того, чтобы остановиться в Суруче, он направился через Урфу в Рас-эль-Айн. Из семисот женщин едва ли шестьдесят добрались до конечного пункта назначения[1154]. Курдские охранники раздели женщин и заставили маршировать голыми. Обнаженные, они целыми днями шли под палящим солнцем. Одной рукой они защищали головы от жары, другой пытались скрыть наготу, поскольку местные жители, мимо которых они проходили, насмехались над ними. Они были обожжены, покрыты волдырями, избивались охранниками. Их караван назывался «колонной обнаженных»[1155]. Он был превращен в невольничий рынок. По словам Капитанян, «они были распроданы, как коровы, некоторые по фиксированной цене, других продали с аукциона мужчинам»[1156].

Еще хуже, если такое можно себе представить, было положение матерей в ее караване, которые несли своих детей в мешках на спине.

Ни одна из матерей не добралась до пункта назначения, умерев по пути от истощения, голода и жажды[1157]. Выжили только некоторые дети. Капитанян вспоминает о многочисленных детях, оставшихся на обочине дороги. Одного из них она не могла забыть – пятилетнего мальчика. Рядом с ним лежал еще теплый труп его матери. Увидев фургон Капитанян, мальчик встал, протянул руки и стал умолять, чтобы его взяли. Когда его спросили, где его мать, он ответил, указав на труп, что не знает, почему она не просыпается[1158].