Осмысление моды. Обзор ключевых теорий

Признание того, что мода действительно является аутопоэтической подсистемой современного общества, дает нам веский аргумент в споре с критиками, которые считают, что мода вовлечена в иерархические отношения с другими культурными формациями. Напомню, что, согласно концепции Лумана, принципиально невозможно занять позицию, с которой, словно с высоты птичьего полета, была бы одновременно видна система в целом. Иными словами, в лумановской концепции система моды не функционирует иерархически, и это категорически отличает ее от других социологических подходов к описанию индустрии моды. Так, следуя марксистской традиции, в которой центральное значение придается экономической системе, Пьер Бурдьё рассматривает моду как формацию, находящуюся на стыке сферы искусства и сферы экономики (Bourdieu & Delsaut 1975: 22). Принято считать, что финансовые соображения (особенно в случае завышения цен на модные товары) снижают статус моды, ставя под сомнение ее право входить в число практик, обладающих культурной или художественной ценностью. Стремление моды занять более высокое положение на лестнице культурных ценностей можно расценить как свидетельство ее отречения от рыночных связей и попытку создать собственную перевернутую экономику. Поскольку сама мода постоянно норовит поставить себя в один ряд с изобразительным искусством, мы говорим об артификации моды (Shapiro 2007); этот термин указывает на то, что мода приобретает некую «художественность» или становится «более-менее» искусством. Эта идея лежит в основе широко распространенного мнения, согласно которому мода – это не «чистое искусство», а один из видов «декоративно-прикладного искусства». Однако есть существенные основания относиться к моде как к функциональной подсистеме: ни ученым, ни политикам, ни искусствоведам, ни художникам не дано принимать решения, от которых зависит, какой будет мода следующего сезона, а это значит, что коммуникации, на которых держится система моды, должны рассматриваться «сами по себе», а не в некой системе координат, предполагающей их сравнение с другими культурными формациями, такими как изобразительное искусство и литература. Заимствованная у Лумана концептуальная основа не позволяет ограничить суждения о моде идеей иерархических взаимоотношений между модой и искусством. Вместо этого мы должны признать, что коммуникации моды принадлежат системе моды, а коммуникации искусства – системе искусства.

Тем не менее мы не можем оставить без внимания мнения теоретиков моды, которые замечают, что система производства и потребления модной одежды впитывает тенденции, связанные с развитием и изменением сферы экономики, политики и искусства (Blumer 1969: 283; Schiermer 2010: 30). В отличие от Дорис Шмидт и Ингрид Лошек, они полагают, что мода не может существовать только за счет самопродуцирования, а значит, не является современной функциональной подсистемой. Это направление мысли развивают Елена Эспозито (Esposito 2004) и Бьёрн Скиермер (Schiermer 2010), опираясь на два ключевых положения. Во-первых, они обращают внимание на то, что в работах их оппонентов и других исследователей нет достаточно внятного теоретического обоснования той исключительной функции, которую модная одежда якобы выполняет в современном обществе, тогда как, согласно теории Лумана, каждая подсистема привносит в общество нечто такое, чего не могут произвести и предложить ему другие подсистемы. Действительно, несмотря на то что некоторую ясность в этот вопрос внесла теория социальной амбивалентности (Kaiser et al. 1995), в академическом дискурсе тема уникальной роли модного платья в жизни современного общества до сих пор не нашла достаточно полного отражения. Во-вторых, серьезные сомнения может вызвать утверждение, что «Модное/Устаревшее» – это оперативный бинарный код подсистемы моды. Когда Кавакубо проводила свою операцию различения, для того чтобы возникли системные материальные коммуникации, был нужен автономный бинарный код, отличный от того, который она использовала в своей игре для наблюдения различий между модной одеждой и окружающим миром. Рассуждая таким образом, мы можем в конце концов вообще усомниться в том, что у моды есть собственный бинарный код, а она сама является функциональной подсистемой современного общества. Тем не менее, несмотря на то что будущие изыскания могут привести нас к выводу, что моду нельзя рассматривать как лумановскую систему (что преграждает путь к рассмотрению культурной ценности моды вне иерархических отношений), власть моды остается бесспорной. Она проявляется в непостоянном и легкомысленном характере моды, которая изобилует и продолжит изобиловать парадоксами независимо от того, будем ли мы считать ее функциональной подсистемой общества или окончательно откажемся от этой идеи.

Заключение. Воззрения Никласа Лумана и исследования моды