Осмысление моды. Обзор ключевых теорий

Целью этой главы было вводное ознакомление со всеобъемлющей концептуальной основой, которую Никлас Луман выстроил в рамках своей социальной теории систем, с акцентом на потенциальные перспективы ее применения в исследованиях моды. До сих пор лишь очень немногие теоретики пытались взглянуть на моду с лумановской точки зрения. Вопрос, обсуждавшийся в этой главе: можно ли рассматривать моду как функциональную подсистему современного общества? – продолжает озадачивать ученых и не имеет окончательного ответа. Будущие исследования, вероятно, выявят какие-то новые аспекты и нюансы, которые позволят с большей уверенностью судить о том, насколько жизнеспособны идеи Лумана там, где дело касается сферы производства и потребления модной одежды. Полагаю, я уже сейчас могу внести свою лепту в дальнейшие исследования, настаивая на том, что коммуникации, формирующие суждения о моде, следует рассматривать как неотъемлемую часть системы моды. Этот тезис может стать краеугольным камнем для понимания функционального устройства системы моды, если мы все-таки убедимся в ее существовании, и позволит связать его с некоторыми положениями теории поля Бурдьё.

Прежде чем я обозначу некоторые многообещающие направления, которые могли бы дополнить и обогатить академические исследования моды, если мы уделим больше внимания наследию Лумана, позвольте указать на некоторые существенные недостатки его работ. Начну с того, что для специалистов, занимающихся изучением материальности моды и одежды, теория Лумана не представляет особой ценности. В работе, посвященной искусству, он прямо заявляет, что материальные аспекты не являются частью системы (Luhmann 2000). Соответственно, его вряд ли могли заинтересовать материальные основы моды – ткани, фасоны, техники кроя и взаимоотношения одежды с живым человеческим телом. Это, несомненно, может создать конфликтную ситуацию при проецировании лумановских концепций на моду, которая не может отстраниться ни от своих материальных корней, ни от своей воплощенной природы. Для многих современных модельеров материальность моды – это средство выражения собственных идей; и каждый элемент дизайна, от выбора ткани до проработки мелких деталей, несет смысловую нагрузку.

Тем не менее, несмотря на все ее недостатки, всеобъемлющая теория Лумана открывает перед исследованиями моды новые перспективы, которые могут сыграть важную роль в дальнейшем развитии этой дисциплины. Лучшее понимание парадоксальной природы моды станет теоретическим подспорьем для продвижения научной дискуссии, поскольку анализ наблюдений второго порядка позволяет нам вытащить на свет то, что прежде оставалось скрытым, – различные стратегии преодоления парадоксов. В контексте собственных исследований я изучаю парадокс постоянной изменчивости модной одежды в его исторической перспективе. Любой парадокс, как и наблюдение – в том смысле, который вкладывает в это понятие Луман, – требует наличия двух взаимозависимых полюсов. Однако в современной академической дискуссии эта взаимозависимость чаще всего остается без внимания или отрицается, поскольку практически все определения моды, которых сегодня существует изрядное множество, делают акцент исключительно на ее изменчивости (см.: Kawamura 2004; Lipovetsky 2002; Wilson 2003). Более того, в этой концепции иногда присутствует некий трансисторический компонент. Мода всегда, в любой период времени, была связана с изменениями (Kawamura 2004: 5). Тем не менее, принимая в расчет лумановские парадоксы, можно заметить, что подобный эссенциализм явно не отражает реальной картины. Невозможно описать и истолковать моду, ссылаясь только на присущую человеку склонность к подражательству или стремление подчеркнуть собственную индивидуальность, и точно так же ее суть не исчерпывается изменчивостью. Однако и главные действующие лица современной индустрии высокой моды, и теоретики, исследующие моду научными методами, склонны воспринимать ее односторонне, и этот факт должен привлечь наше внимание. Возникает вопрос: почему и ученые, и инсайдеры моды стали воспринимать как нечто само собой разумеющееся идею главенства изменчивости и ее исключительной значимости по сравнению с другими свойствами и аспектами моды? Поэтому я хотела бы рекомендовать тому, кто намеревается в будущем заняться исследованием парадоксов моды, глубже вникать в историю тех перформативных аспектов, которые направляют взгляды многих вовлеченных в производство и изучение моды специалистов только на один плюс различения. Более того, подробный анализ разнообразных парадоксов моды может способствовать лучшему пониманию природы той власти, которой она обладает. Заканчивая главу, я хочу вернуться к цитате, которая ее открывала, и сказать: уважаемые критики, вы можете всем сердцем презирать моду, «но даже ни на минуту не допускайте мысли о том, что вам хватает ловкости избегать непостоянства дресс-кодов, также известных под именем моды» (Tuck 2013).