Основы английской фразеологии

образования служит «проявителем» значения интересующего нас слова.

В примере 2, наоборот, материальный состав речевого

построения, элементом которого является слово «черствый»,

никакой указательной силой не обладает. Указание находится за

его пределами, т. е. идет от самой речевой ситуации, в

зависимости от которой «черствый» может получить значение либо

'засохший', либо 'бездушный'.

Различение контекста и речевой ситуации и признание их роли

для семантики слов, вообще говоря, не ново. Например, еще

Г. Пауль отмечал, с одной стороны, различия в осознании слова

Blatt, услышанного во время прогулки в лесу, в магазине

эстампов или в кафе при разговоре о газетах; а с другой стороны,

важную роль сочетаний, в которых выступает слово (его

примеры: ein schwarzes Mal 'черное пятно', ein zweites Mal 'второй

раз' и т. п.).4 Беглые упоминания о роли контекста и ситуации

(или словесного и бытового контекста) встречаются вообще

нередко.5 Однако детальной характеристики и контекста и

ситуации до последнего времени не было дано.

Задачу описания контекста как совокупности «формально

фиксированных условий, при которых однозначно выявляется

содержание какой-либо языковой единицы», поставил в статье

«О природе контекста» Г. В. Колшанскйй.6 Однако в этой

работе формальная характеристика контекста осталась

незавершенной, ибо в ней не учитывается ни явление избыточности

материального окружения слова, ни различия в типах

указательного минимума и в формах речевой ситуации. Между тем,

4 См.: Г. Пауль. Принципы истории языка, руоск. пер. М., Изд. иностр.

лит., i960, стр. 100 (весь § 56).

5 См. например: Ch. Bally. Le langage et la vie. Zürich, 1935, p. 55, E P.

Курилович. Заметки о значении слова. ВЯ, 1955, № 3, стр. 74, А. А. Р е-

форматский. Введение в языкознание. М., Учпедгиз, стр. 77—78, и др.

6 Г. В. Колшанскйй. О природе контекста, стр. 46.

24

все это — необходимые условия для уточнения понятия

контекста.7

Исследовать роль и формы контекста можно только на

материале определенного языка, воздерживаясь от слишком

широких обобщений и механического распространения добытых

выводов на другие языки. Дело в том, что роль контекста в том

или ином языке зависит от степени «автономии» слова в

данном языке, обусловленной в конечном счете особенностями era

грамматического строя и словарного состава. На зависимость

роли контекста от общих свойств конкретного языка обратил

внимание С. Ульман. Он отмечает, впрочем, только то, что сила

контекста зависит от степени «автономности» слова в данном

языке; например, семантическая автономия французского слова

не тождественна автономии немецкого или старофранцузского.

К сожалению, он не только не анализирует внутренние основы

этих различий, но даже прямо утверждает, что «точно

определить (эти различия,— Я. А.) трудно, так как мы имеем здесь

дело с такими тонкими и невесомыми факторами, которые

обычно не поддаются научному анализу».8

Между тем можно с уверенностью утверждать, что роль

контекста для английского языка значительно выше, чем для

многих других языков, и что этот факт имеет свое объяснение,

которое следует искать прежде всего в характере английского

грамматического строя.

Как язык аналитического типа английский язык имеет

весьма ограниченный состав средств морфологического

формообразования. Это привело к изобилию омоформ и лексико-граммати-

ческих омонимов. Если взять, скажем, изолированное слово

blind, то ни его отношение к определенному лексико-граммати-

ческому разряду, ни его грамматические категории в нем не

даны, или, точнее, оно заряжено одновременно многими

лексическими и грамматическими потенциями. Оно может быть

определено как глагол в форме настоящего времени первого

лица единственного числа, или настоящего времени всех трех

лиц множественного числа, или как инфинитив, или как форма

повелительного наклонения. Но оно может быть не только

какой-либо щ указанных глагольных форм, но и

прилагательным, и существительным. Таким образом, звуковой или

буквенный комплекс blind скрывает в себе не только ряд омоформ, но

и по меньшей мере три лексико-грамматических омонима.

Форма blinded может выступать как личная глагольная форма

прошедшего неопределенного, как .причастие I, как отыменное

прилагательное с суффиксом -ed. Форма blinding может быть

7 Г. В. Колшанский. О формализации контекста. «Машинный

перевод и прикладная лингвистика», вып. 5, 1961 г.

° S U 11 m а п п. Precis de semantique francaise. Berne, A. Franke, 1952,

25

^причастием I, герундием и отглагольным существительным.

Такое положение является весьма типичным для

морфологического строя английского языка. С ним связан и особый

характер английского словосочетания и предложения.9

В результате исследования вопроса о роли омонимии в

современном английском языке Ю. П. Костюченко делает вывод,

что грамматическая омонимия стала «органическим свойством»

грамматического строя этого языка.10 Следует уточнить, что под

грамматической омонимией автор понимает совпадение

словарных форм слов, принадлежащих к разным лексико-грамматиче-

ским разрядам, и не учитывает омонимию других форм разных