Основы человечности для чайников

Как будто не человеческие руки разрезали кусок дешевого атласа, а норна небрежно рассекла нить судьбы. По позвоночнику пробежала дрожь, невидимая шерсть на загривке встала дыбом.

– Вот теперь нормально, – решил Тимур, в предвкушении потер ладони и потянулся к сигилле.

Людвиг рванул к узору, еще не до конца понимая, что он делает и зачем. Врезался в ученика всем телом, сшиб его и только после этого как следует всмотрелся в меловые линии.

Так и есть: мальчишка, увлекшись, стер нужное и добавил лишнее. Высота теперь действительно оказалась отрицательной величиной, и никакой модуль ее больше не корректировал, потому что не было модуля. И блока, задающего жесткие ограничения по параметрам, тоже не было. Все чинилось буквально двумя правками, но Тимур сделал только одну.

Молодец, конечно, что сделал, только этого оказалось мало. Недостаточно.

Зато активировать заклинание он все же ухитрился: сигилла начала светиться, напитываясь магией. Как и большинство многоступенчатых, бьющих по площади чар, она делала это постепенно, этап за этапом. У Людвига была еще секунда, чтобы вмешаться, и за это время он вполне успевал подхватить выроненный Тимуром кусок мела и заменить минус на плюс. Теоретически успевал.

А на практике…

Чужая магия обожгла ладонь, заставляя отдернуть руку. Сигилла вспыхнула целиком, так ярко, что заслезились глаза. Воздух над ней задрожал, пронизанный невидимыми магическими связями. В небе загрохотали первые фейерверки – те, что ушли в верном направлении и на нужную высоту.

Не все.

Некоторые устремились в противоположную сторону.

И взорвались.

Людвиг не считал их, да и не смог бы сосчитать – взрывы слишком быстро слились в монотонный гул. За окном замелькали вспышки, настолько яркие, что легко затмевали солнце, прикрытое магической пеленой. По стенам и полу заплясали разноцветные отсветы.

А потом здание вздрогнуло. Вернее, вздрогнула земля – и все, что на ней.

С грохотом и звоном вылетели стекла в только что сданных новостройках, взвыли сигнализации машин, снова врубилась совершенно неуместная торжественная музыка, что-то заскрежетало, кто-то закричал, с потолка посыпалась бетонная крошка. Людвиг наверняка упал бы, если бы не стоял на четвереньках над погасшей сигиллой.

А Тимур, едва успевший подняться после толчка, снова грохнулся на пол. И оттуда, с пола, сдавленно прошептал:

– Что ты сделал?

«Нет, это ты сделал», – мог бы ответить Людвиг.

Мог бы, но не стал.

В конце концов, это была его сигилла. Его ученик. И его ответственность. Только магия, запустившая процесс, была чужой, но это легко исправить.

Людвиг приложил к сигилле обе ладони, напитывая линии своей силой. Символы, конечно, выгорели подчистую и второй раз сработать не смогли бы, но этого и не требовалось. Главное – стереть все следы Тимура, сделать вид, что колдовал другой человек и именно этот другой допустил ошибку: выставил для части вспышек отрицательную высоту.

Отрицательная высота… Забавное словосочетание, если вдуматься.

Но как еще описать ситуацию, когда сгусток энергии летит не в небо, а вниз, к земле? Летит, врезается в нее – и плевать, есть ли вокруг люди, вещи, деревья, дома, – и взрывается россыпью разноцветных искр.

Очень, наверное, красиво.

И очень, наверное, больно – для тех, кто успеет хоть что-то почувствовать.

От конфликта своей и чужой магии сводило руки. Лицо тоже свело – в какую-то странную гримасу, больше похожую на волчий оскал. Силы не хватало, в глазах темнело, в ушах гудело, уличные крики и шум слились в неразборчивый монотонный гул.

И на фоне всего этого мысли текли медленно и неспешно.

Торопиться было действительно некуда.

Теперь уже некуда.

– Что ты сделал?! – повторил Тимур. – Что ты…

– Что надо, то и сделал. Не мешай.

– Да что ты творишь? Рехнулся, что ли? Убери руки, а то я…

Руки Людвиг послушно убрал, но только для того, чтобы затереть ладонью несколько символов. А лучше – рукавом. Чтобы уж точно непонятно было, где притаилась ошибка и кто ее допустил.

А потом отстраненно подумал, что впервые слышит у Тимура акцент.

Обычно мальчишка говорил совершенно чисто, но сейчас в речи вдруг отчетливо прорезался торопливый татарский говор. Где он его подцепить-то успел, от отца, что ли? Да тот вроде тоже всегда на русском общался.

Общался.

В прошедшем времени или все же нет?

Уж очень он близко к расчетному месту взрывов стоял. Или успел удрать, забежать в подъезд, чем-то заслониться? Все же фейерверки не мгновенно падали.

Не мгновенно, но довольно быстро.

С магами-то все должно быть в порядке. Даже этот с его мизерным запасом силы наверняка сумел выставить щит, с этим у него никогда проблем не было. Мог, конечно, растеряться, замешкаться… Нет, ерунда, обязан был успеть!

Но как же остальные?

Почему-то вспомнилась девушка, вся работа которой состояла в том, чтобы вынести ножницы. И вторая, с ключами. И те, кто за этими ключами пришел, – радостные, воодушевленные. И журналисты. И зеваки из соседних домов.

– Мама, – прошептал Тимур.

И бросился вниз по лестнице.