Особенности языка и стиля прозы братьев Стругацких

Как мы видим, в подавляющем большинстве значений слово сталкер толкуется с обязательным указанием на контекст (компьютерные игры, произведения Карлоса Кастанеды), а чаще с указанием на реалию, знаком которой (т.н. знаком «социальной номенклатуры» [Винокур 1990: 21]) он является. Исключение составляет самое первое толкование - попытка определить общий и, в какой-то мере, исходный для всех нижеследующих употреблений его смысл. Попытка создания широкого толкования содержит указание на специфические реалии (подземелья, отдаленные места, зоны радиационного воздействия), относящиеся к контекстам, ссылок на которые не дается (затем указания на эти контексты приведены в виде отдельных статей: компьютерные игры, повесть братьев Стругацких, фильм Андрея Тарковского и т.д.). Широкое определение слова сталкер противоречиво, т.к. непонятно, какой из контекстов взят за основу: сталкер Карлоса Кастанеды не был проводником по зараженным радиацией местам и подземельям, как не был им и сталкер из «Пикника на обочине» или одноименного фильма Андрея Тарковского. Сталкера в «Пикнике на обочине» вряд ли можно охарактеризовать в первую очередь как «проводника». Отсутствие отсылок к контекстам делает широкое толкование слова сталкер продуктом индивидуального творчества безымянных авторов данной словарной статьи, сходной с процессом создания семантических неологизмов. Введение указаний на контексты превратило бы широкое значение рассматриваемого нами слова в сумму разрозненных дефиниций, не способных сложиться в единое целое из-за «затемненности» семантических отношений между ними. Толкования, приводимые словарем А.Н.Булыко, а также «Большим толковым словарем русского языка» и «Современным толковым словарем русского языка», вышедшими под редакцией С.А.Кузнецова, практически одинаковы:

«СТАЛКЕР, - а; м. [англ. Stalk - подкрадываться] - 1. Первопроходец, первооткрыватель (обычно в опасных для жизни местах). 2. Тот, кто рискует жизнью, подвергает ее большой опасности ради достижения какой-либо цели» [Булыко 2004: 546; Кузнецов 2003,1: 1259].

В этих толкованиях также предпринята попытка определить смысл слова сталкер. Определение снова получилось неполным в силу отсутствия указаний на контексты и отсутствия иллюстративного материала. Наличие же контекстов из-за их специфичности и разнородности (фантастические, приключенческие тексты, тексты эзотерического содержания и т.д.) сделали бы каждое из употреблений этого слова изолированным и привязанным к какому-то одному контексту - т.е. вызвали бы те же трудности, которые возникли при попытке широкого определения слова сталкер, предпринятого Википедией.

Случай с появлением в русском языке слова сталкер сходен с теми, что описаны Д.Н. Шмелевым: «Закрепление за словом «переносного» значения может вести к вытеснению и забвению его «основного» значения. Но и самое соотношение между «прямыми» и «переносными» значениями слова, обычно воспринимаемое говорящим как соотношение между «первичным» и «вторичным» значениями, не остается неизменным» [Шмелев 1973: 215]. Иллюстративный материал, использованный Д.Н. Шмелевым (развитие более конкретного значения у глагола прилепиться или развитие у существительного жажда основного значения 'желание, потребность пить при ощущении сухости в глотке и во рту, позыв к питью' взамен другого 'необыкновенное сильное страстное желание' [см. там же]), представляет собой примеры того, как одно устоявшееся в языке значение заменяется другим, столь же определенным и устоявшимся.

Со словом сталкер дело обстоит несколько иначе: полученное в результате индивидуального творческого акта, осуществленного братьями Стругацкими, и прошедшее через несколько контекстов (фильм Андрея Тарковского, сценарий к этому фильму), где отсутствует развернутое определение этого слова (в отличие от повести «Пикник на обочине»), оно приобрело черты немотивированного знака, что подтверждается его частыми использованиями в качестве обозначения социальной номенклатуры, для которых характерно, по образному определению Г.О. Винокура, «выветривание» реального значения слова [Винокур 1990: 21]. Не последнюю роль в такой немотивированности играет и фантастичность контекстов, посредством которых сталкер проникло в русский язык.

Таким образом, в силу произвольности и индивидуальности самого процесса создания слова, индивидуальный творческий акт мы можем наблюдать каждый раз при обозначении этим словом какого-либо нового явления, что находит свое отражение в разнородности и многообразии трактовок авторского неологизма сталкер, наблюдаемой каждой раз при попытке определения его смысла в русском языке.

Выводы