Особо коварен и хитёр (СИ)

Тут была, конечно, трудность, поскольку Чонин на женщин реагировал и явно предпочитал сопровождать именно их, а не мужчин. На мужчин он соглашался, но за двойную плату. С другой стороны, Хань сам видел, что мужчины вполне способны вызвать у Чонина возбуждение не хуже, чем женщины, - это давало надежду. Надежду на что-то большее, чем просто переспать разок. Ведь Хань, как и Сэхун, тоже хотел от Чонина немало. Если уж начистоту, Хань хотел Чонина целиком и полностью, только себе одному - в частную собственность, бессрочно, что означало “навсегда”. Смело? Конечно. Но Хань привык добиваться своего и драться за желаемое. И он собирался драться за Чонина, если придётся. Даже с самим Чонином. Всё, что угодно, лишь бы приручить его и сделать своим. Прямо сейчас судьба явно была благосклонна к Ханю и подарила уникальный случай, чтобы он смог изменить ситуацию в свою пользу. Всего два дня, казалось бы, так мало, но за два дня можно сделать много, если захотеть и постараться.

Хань был коварен и хитёр. Он не намеревался упускать столь редкую возможность.

***

Ближе к ночи Ханя потревожил шум, донёсшийся из центральной комнаты. Он кинулся туда, машинально тронув переключатель. Свет залил просторное помещение, позволив Ханю полюбоваться на собравшегося куда-то Чонина. Тот застыл на месте, выглядывая из-под одеяла, в которое завернулся, словно в плащ. Он забавно щурился от яркого света.

- И куда ты собрался?

- Тебя забыл спросить. - Без паузы и размышлений. И весьма сердито. Хань поставил в уме галочку: спросонья Чонин не в духе, и это, похоже, хроническое. Мило. В самом деле. Мило настолько, что Ханя потянуло на улыбку.

- Ты же сказал, что никуда…

- Я не собираюсь за пределы дома, придурок! - тут же обрычал его Чонин и двинулся к ванной, но едва не загремел на пол. С координацией у него прямо сейчас, как видно, дела обстояли тоже неважно. Более того, в смущении от собственной неловкости он выглядел убийственно очаровательным.

- Давай помогу… - Довольная улыбка всё-таки расплылась на лице Ханя. Смотреть на одновременно дерзкого и смущённого Чонина он мог бы вечно.

- Вот ещё! - Чонин выдрался из рук Ханя, оставив в качестве добычи одеяло, и скрылся за дверью ванной. Хань аккуратно положил одеяло на диван и прислушался, выждал минут пять, после чего заглянул-таки в ванную и застал Чонина у раковины. Тот плескал в лицо холодной водой.

- Не переборщи. Тебе жарко, но это обманчивое ощущение.

- Без тебя знаю.

- Ты всегда так ворчишь?

- Представь себе. И отстань от меня. Ты обещал притвориться невидимкой. Пока плохо выходит.

- Есть хочешь?

Чонин замер, потом медленно закрутил кран и потянулся за полотенцем. Размышлял с минуту и покачал головой.

- Точно?

- Нет. Но, боюсь, еда не полезет.

- Тогда давай обратно на диван.

На сей раз Чонин отмолчался, прошёл мимо Ханя, улёгся и знакомо укрылся одеялом с головой. Что называется “уединился”.

Через четверть часа Хань проведал его и убедился, что он уснул. Хань поправил одеяло, пальцем смахнул капельки пота с виска и откинул в сторону влажную чёлку. После Хань разложил еду по контейнерам, навёл порядок, принял душ и вновь вернулся к Чонину. Обнаружил у дивана сброшенные остатки одежды и невольно подумал о том, что Чонин теперь полностью обнажён, там, под одеялом. Зря подумал, поскольку воображение немедленно разыгралось. Хуже того, Хань точно знал, что игра воображения померкнет рядом с действительностью, так что лучше сразу посмотреть, а то и потрогать, и не мучиться.

Чонин свернулся под одеялом в клубок, значит, теперь ему уже не жарко, а холодно. Хань осмелился просунуть руку под одеяло и прикоснуться к плечу. Ощутил дрожь, что подтвердило его опасения. Он помялся рядом с диваном, но всё же отмёл все колебания в сторону, как и расшалившееся воображение. Низменные желания стояли на порядок ниже, чем благополучие человека, эти самые желания внушавшего.

Хань торопливо разделся и юркнул под одеяло, потеснил Чонина и крепко обхватил его руками. Ещё и зажмурился, словно это помогало меньше чувствовать. Он отчаянно прижимался к Чонину, пытаясь согреть собой, напоить теплом тела собственного. И точно так же отчаянно пытался не верить, что соприкасается кожей с Чонином. Ханя самого затрясло всего через минуту, но отнюдь не от холода. Напротив его груди гулко билось чужое сердце, до него доходили лишь отголоски размеренных ударов, но даже это вынести было невозможно. Это казалось таким нереальным и волшебным, что Хань невольно распахнул глаза и уставился на Чонина.

Зря…