Особо коварен и хитёр (СИ)

Хань, упиваясь ощущениями, погладил узкие бёдра и смело прикоснулся к паху, чтобы ощутить в руке твёрдость и уловить быстрый ток крови. Но он не подумал, чем может обернуться столь опрометчивый поступок. Хотя догадаться следовало бы - по реакции Чонина. В чувственности они оба не уступали друг другу, и если Хань сходил с ума, дотрагиваясь до Чонина, то Чонин делал то же самое, ощущая касания Ханя на себе.

Хань рухнул на спину и задохнулся от неожиданности, когда Чонин навалился на него. Горячее дыхание на шее, жадные пальцы - сразу везде, низкий хриплый стон и твёрдое колено между ног. Хань зажмурился и едва не взвыл, когда горячая ладонь обхватила его член, пришпорив и без того сумасшедшие ощущения. Такого с ним ещё не было, чтобы умереть хотелось на месте, лишь бы всё кончилось прямо сейчас или не начиналось никогда. А ещё хотелось остановить время вот на этой самой секунде, чтобы она повторялась и повторялась.

Они оба хватались друг за друга одновременно, словно поделить никак не могли два тела на двоих. Казалось бы, простое действие - поделить два на два, но дополнительная величина “желание” плевать хотела на математику, логику, здравый смысл и рассудок вообще. Почему-то в процессе деления получилось вычитание подушки и одеяла, испарившихся с дивана неизвестно куда.

Хань запрокинул голову и сдавленно застонал от жгучего поцелуя. Он поёрзал немного, пытаясь стать ещё ближе к Чонину, если это вообще было возможно. Наверное, нет. Желание близости - любой - сжигало изнутри, сушило, причиняло почти невыносимую боль. И эту боль прикосновения не исцеляли, лишь усиливали. То же самое, что утолять жажду морской водой.

А стать предельно близкими у них не получалось. Всё-таки пять лет - срок внушительный. Хань пытался расслабиться и не мог, а Чонин не хотел причинить ему боль - это было настолько очевидно, что Хань чуть ли не рычал от ярости, потому что какая там боль, если он сейчас сдохнет тут от желания? И Чонину вообще не полагалось соображать в его нынешнем состоянии, но он почему-то соображал и отлично осознавал, что Хань не готов.

Ухватившись за запястье Чонина, Хань обхватил губами его пальцы, облизнул, снова взял в рот, уверенно и настойчиво. Отказываться от своих планов Хань по-прежнему не собирался, да и желание никуда не пропадало. Он невольно напрягся, почувствовав влажное прикосновение меж ягодиц, постарался дышать ровнее и спокойнее, будто это могло получиться, и вновь заставил себя расслабиться. Вовремя. Чонин втолкнул в него палец - на две фаланги. Всего-то… Однако, ощутив внутри себя палец, Хань почти успокоился и действительно смог расслабиться достаточно, чтобы в него погрузился весь палец. Минута показалась вечностью, зато потом Хань смог принять второй палец и осознать, что этого ему мало. Он едва вынес то, что Чонин делал с ним пальцами. Понимал, что надо потерпеть и что это всего лишь два пальца, но терпеть не хотел, хотел сразу перейти к главному. И его уже изрядно достала осторожность Чонина.

Горячее прикосновение, мягкое давление… К чёрту! Хань сам подался навстречу, резко, с силой, глухо застонал, бросил ладони на бёдра Чонина, притянув к себе, заполнив себя им. Тяжело дышал, ловил ошеломляющие и такие разные обрывки впечатлений, слушал чужое сбитое дыхание у своего левого уха и вспоминал то, что успел забыть. Недолго, правда, потому что погасить огонь в крови он не мог ни у себя, ни, тем более, у Чонина. И снова поделить два тела на двух собственников оказалось чертовски сложно. Хань даже испытал некоторое облегчение, когда Чонин прижал его запястья к дивану и надёжно зафиксировал. Конечно, это не могло помешать Ханю изучать с пристрастием шею Чонина губами и мстительно оставлять на смуглой коже красноречивые следы - чем больше, тем лучше, и такие, чтоб и за неделю не сошли. Припомнив рубашки для выступлений и узкие вырезы, Хань с энтузиазмом принялся метить кожу и на груди. Энтузиазму изрядно способствовали глубокие сильные толчки, смесь из удовольствия, неудобства и лёгкой боли и ноющие запястья, которые Чонин сжимал слишком сильно. А ещё Хань безумно хотел прикоснуться к себе и достичь освобождения, но не мог. И Чонин явно не собирался делать этого тоже, что выводило Ханя из себя, не мешая при этом продолжать сходить с ума.

Расстроиться Хань не успел. Сначала его оглушило ощущениями, когда Чонин кончил в него, потом сделал ещё несколько ленивых толчков - и Ханю уже ничего не понадобилось. Он впервые в жизни достиг оргазма без помощи рук.

Наверное, целых полчаса ушло на то, чтобы тело вернулось в привычное состояние. Хань осторожно обхватил руками Чонина и провёл ладонями по его спине, липкой от пота. Вставать совершенно не хотелось, но выбора не было. Хань принёс из ванной влажное полотенце, привёл в порядок Чонина, завернул в одеяло и сунул найденную в дальнем углу подушку под голову. Вернувшись в ванную, долго сидел на бортике и смотрел на льющуюся в раковину воду.