Особое мнение

– Откровенно говоря, – хрипловатым, доверительным шепотом признался Бабсон, – я сам даже не представляю, что люди находят в Янси. На мой взгляд, он – просто пустозвон, каких свет не видывал… но местным, нашей публике, нравится. В конце концов, что такое Каллисто? Провинция. Глушь. Янси привлекателен для определенного склада ума, для жителей глубинки, во всем предпочитающих простоту. Боюсь, терране для Янси окажутся слишком взыскательной, искушенной аудиторией.

– А вы на Терру вещать пробовали?

– Нет, но… возможно, еще попытаемся, – задумчиво проговорил Бабсон.

Пока Тавернер раздумывал над смыслом услышанного, лифт прекратил подъем, отворил двери, и оба, покинув кабину, вышли в шикарный, устланный ковром коридор, освещенный спрятанными в ниши лампами. Здесь Бабсон, распахнув дверь, пропустил вперед гостя, и Тавернер оказался в просторной, переполненной занятыми делом людьми канцелярии.

За дверью трудились над очередным явлением Янси публике. Группа янсменов молча, сосредоточенно, оценивающе щурясь, взирала на экран. На сей раз Янси восседал за старомодным дубовым столом в собственном кабинете и, судя по грудам книг и бумаг на столе, размышлял о неких материях философского свойства. Глубоко погруженный в раздумья, он подпер лоб ладонью, сдвинул к переносице брови, поджал губы, устремил взгляд куда-то вдаль.

– К утру воскресенья готовим, – негромко пояснил Бабсон.

Тем временем Янси, пожевав губами, заговорил.

– Друзья, – задушевно, попросту, по-домашнему начал он, – вот я сидел тут, за столом… ну, примерно так же, как вы у себя в гостиных сидите…

Кадр ненадолго сменился: на экране появилась распахнутая дверь в кабинет Янси. На диване посреди гостиной чинно сидела с шитьем жена Янси – всем знакомая миловидная простодушная женщина слегка за пятьдесят. Рядышком, на полу, как всегда, играл в камешки их внук, Ральф. В углу, свернувшись клубком, посапывал всем известный пес, любимец семейства Янси.

Один из взиравших на экран янсменов сделал пометку в блокноте. Озадаченный Тавернер с любопытством взглянул на него.

– Конечно, еще недавно я тоже сидел там, с ними, – улыбнувшись, продолжил Янси. – Держал на коленях Ральфа, страничку юмора из газеты ему читал.

Изображение померкло, в кадре на миг возник призрачный, полупрозрачный образ Янси с внуком на коленях, но в следующую же секунду на экране вновь появились дубовый письменный стол и книжные полки вдоль стен кабинета.

– Честно сказать, я ужас как благодарен родным, – признался Янси. – Где еще в наше-то непростое, тревожное время черпать силы, на что опереться, кроме семьи?

Тот же янсмен, не сводя глаз с экрана, сделал еще пометку в блокноте.

– Так вот, сижу я нынче здесь, у себя в кабинете, чудесным воскресным утром, – негромко басил Янси, – и понимаю, какое это для всех нас счастье – жить, жить на нашей прекрасной планете, в замечательных городах, в уютных домах… Сколько же всего сотворил Господь нам на радость! Однако, друзья мои, об осторожности забывать нельзя. Радость радостью, но как бы нам с вами все это не потерять!

И тут Янси разительно изменился. Казалось, на экране перед Тавернером незаметно, исподволь появился совсем другой человек. Добродушная мина исчезла как не бывало, сам Янси сделался старше, массивнее, будто любящий, но строгий отец, разговаривающий с детьми.

– Не забывайте, друзья мои, – провозгласил он, – на свете немало сил, способных ослабить, расшатать устои нашей планеты. Все, что мы строили для любимых жен и детишек, могут отнять у нас одним махом! Нужно учиться бдительности. Беречь, защищать наши вольности, собственность и обычаи. Рассоримся, начнем грызться друг с дружкой, враг нас голыми руками возьмет. Вместе, друзья, вместе держаться нужно – вот о чем мне подумалось нынче, в воскресенье с утра. О сотрудничестве. О слаженности. Чтобы жить спокойно, ничего не боясь, всему народу заодно нужно держаться. Это, друзья, и есть ключ – ключ к изобильной, полнокровной жизни.

Сделав многозначительную паузу, Янси кивнул за окно, в сторону лужайки и цветника.

– Я, сами знаете, был…

Фраза оборвалась на полуслове. Изображение замерло, под потолком вспыхнуло множество ламп, янсмены ожили, забормотали.

– Прекрасно, – сказал один из смотревших. – По крайней мере, до этого места все замечательно. Но остальное, остальное-то где?

– Опять Сиплинг тянет, – отозвался другой. – До сих пор свой кусок не выдал. Что с этим типом такое, черт побери?

Бабсон, гневно нахмурившись, огляделся вокруг.

– Прошу извинить, – сказал он Тавернеру, – но я вынужден вас оставить. Технические неувязки… Гуляйте, смотрите здесь что пожелаете, если времени не жаль. Литературой поинтересуйтесь, архивами… словом, не стесняйтесь.

– Благодарю, – неуверенно ответил тот.

Происходящее изрядно сбивало с толку. Все выглядело совершенно безобидно, буднично до предела… и в то же время что-то тут было в корне не так.

Охваченный подозрениями, Тавернер отправился рыскать по этажу.