Особое мнение

– Нет. Речь о торговых синдикатах, владеющих этой луной со всеми ее потрохами. Только луной ее называть не положено. Каллисто – планета, – саркастически скривив губы, добавил он. – Судя по всему, планы у власть держащих грандиозные. Надо полагать, наши синдикаты вознамерились поглотить соперников с Ганимеда и таким образом замкнуть на себя все сообщение с внешними планетами.

– Но без открытой войны Ганимед им под себя не подгрести: за ганимедскими синдикатами стоят их собственные граждане, – возразил Тавернер… но в следующую же секунду ему все сделалось ясно. – Ах, вот оно что, – негромко сказал он. – Они действительно готовы развязать войну. На их взгляд, дело того стоит…

– Вот именно, провалиться бы им! А чтобы начать войну, необходимо заручиться поддержкой обычных граждан. Между тем, простые люди от этого ничего не выигрывают – скорее наоборот. Война выметет с рынка мелких предпринимателей, изрядно сузит круг власть имущих, а их и без этого – по пальцам пересчитать. У нас тут восемьдесят миллионов граждан, и чтобы все они поддержали войну, их нужно превратить в равнодушное ко всему на свете стадо овец. Этого власти и добиваются! К завершению кампании Янси народ Каллисто проглотит все, что ему ни подсунь. За всех и каждого думает Янси. Какие носить прически, в какие игры играть… Его шуточки пересказывают друг другу в подсобках. За ужином едят то, что нынче состряпает его супруга. Вся наша жизнь – миллионы точных копий прожитого Янси дня. Чем бы он ни занимался, что бы ни думал… Зрителя обрабатывают уже одиннадцать лет кряду. Самое главное – ненарушаемое однообразие. Монотонность. Еще немного, и во взрослую жизнь вступит целое поколение, не мыслящее себе жизни без оглядки на Янси.

– Выходит, дело поставлено на широкую ногу, – заметил Тавернер. – Вещает-то он каждый день, да не по разу, не по два!

– Один только материал пишут тысячи человек, – подтвердил Сиплинг. – Вы видели лишь первую стадию – далее все это проникает в каждый город и каждый дом. Пленки, фильмы, книги, журналы, плакаты, брошюры, драматические видео- и аудиоспектакли, полосы в газетах, фургоны с громкоговорителями, еженедельные комиксы для детишек, людская молва, изощренная реклама… словом, Янси повсюду. Непрерывным потоком.

Подхватив со столика у дивана еженедельный журнал, он указал на передовицу:

– Пожалуйста. «Как с сердцем у Джона Янси?» Основной посыл: что мы без него будем делать? Гвоздем следующего номера станет состояние его желудка. Подходов у нас миллион, – ядовито закончил Сиплинг. – Пролезем в любую щелку… а называемся янсменами. Такая вот новая форма искусства.

– А что вы сами, создатели Янси, думаете о его проповедях?

– Пустозвонство. Очковтирательство.

– Стало быть, из вас в него никто не верит?

– Вот именно! Бабсон – и тот смеется, а ведь он над нами главный. Главнее него только те, кто чеки подписывает. Господи боже, если мы сами поверим в Янси… если всерьез начнем думать, будто эта галиматья чего-либо стоит…

Лицо Сиплинга исказилось, словно от невыносимой боли.

– Такие дела, – подытожил он. – Но с меня хватит. К черту все это!

– Почему же? – с искренним любопытством спросил Тавернер, помня, что шейная гарнитура под воротничком транслирует весь разговор домой, в вашингтонскую штаб-квартиру. – Интересно, что побудило вас… отколоться?

Сиплинг, склонившись вперед, окликнул сына:

– Майк, отвлекись от игры и подойди сюда. Майку десятый год, – объяснил он Тавернеру. – Янси он знает с младенчества.

Майк нехотя подошел к отцу.

– Да, сэр?

– Как у тебя в школе с отметками? – спросил его отец.

Мальчишка – ясноглазый, вылитый Леон Сиплинг в миниатюре – гордо выпятил грудь.

– Твердые A и B!

– Как видите, мальчуган он смышленый. Прекрасная успеваемость по арифметике, географии, истории и по всему остальному, – прокомментировал Сиплинг и вновь обратился к сыну: – Сейчас я задам тебе пару вопросов. Пусть этот джентльмен, наш гость, послушает, как ты на них ответишь, о’кей?

– Хорошо, сэр, – послушно согласился мальчишка.

Узкое, костлявое, лицо Сиплинга помрачнело, как туча.

– Скажи, что ты думаешь о войне? – спросил он сына. – Вам ведь рассказывали о войне в школе, и все крупнейшие войны в истории человечества ты знаешь назубок, так?

– Да, сэр. Мы проходили и Войну за Независимость, и Первую Глобальную войну, и Вторую Глобальную войну, и Первую Водородную войну, и еще войну между колонистами с Марса и Юпитера.

– В школы, – негромко, с нажимом сообщил Сиплинг Тавернеру, – материалы от Янси поставляются тоже – научно-популярные пособия, сериями, в рамках образовательной программы. Янси знакомит детей с историей, объясняя значение тех или иных событий. Янси преподает им естествознание. И правила поведения. И астрономию. И вообще все науки во вселенной. Но я в жизни не думал, что мой собственный сын…

Оборвав фразу, хозяин дома помрачнел сильнее прежнего, но тут же взял себя в руки.

– Итак, – продолжал он, вновь обращаясь к Майку, – о войне ты знаешь все. О’кей, скажи нам: как ты относишься к войнам?