Особое мнение

В этом несостоявшемся будущем Эндертон, как комиссар полицейской службы, обратился за поддержкой к Сенату. Увы, в какой-либо помощи ему отказали. Во избежание гражданской войны Сенат утвердил расформирование полицейского ведомства и особым указом, «до преодоления кризиса», снова ввел в действие свод военных законов. Возглавив отряд полицейских, фанатично преданных службе, Эндертон разыскал Каплана в компании прочих функционеров Союза Ветеранов Войны, открыл по ним огонь… однако погиб при этом только Каплан. Остальных медики подлатали, и военный переворот завершился успехом.

Так, это, стало быть, «Донна».

Перемотав пленку, Эндертон принялся изучать пророчества «Майка». Очевидно, «Майк» предвидел все то же самое – не зря ведь предсказания обоих провидцев составили единую картину…

Действительно, начал «Майк» с того же, что и «Донна», – с Эндертона, узнавшего об интригах Каплана против полиции… но дальше все обернулось совершенно иначе. Непостижимо, однако пророчества не вязались одно с другим. Изрядно озадачившись, Эндертон отмотал пленку к началу и, затаив дух, навострив уши, запустил запись снова.

Сомнений не оставалось: свидетельство «Майка» отличалось от свидетельства «Донны» чуть ли не в каждой мелочи.

Спустя час Эндертон покончил с проверкой, убрал пленки на место и вышел из «обезьянника». За порогом его встретил Уитвер.

– В чем дело? – спросил он. – Вижу, у нас беда?

– Нет, – неторопливо ответил Эндертон, все еще занятый размышлениями. – Не то чтобы беда, но…

Тут с улицы донесся шум. Рассеянно подойдя к окну, Эндертон выглянул наружу.

Улицу от края до края заполнили толпы людей. Вдоль проезжей части, колонной по четыре, шли солдаты – в поношенных мундирах времен минувшей войны, в касках, с винтовками за плечом. Над головами их реяли, трепетали под натиском студеного предвечернего ветра святыни военных дней, боевые знамена ВС ФАЗ.

– Армия вышла на улицы, – похоронным тоном пояснил Уитвер. – Стало быть, я ошибся. Торговаться с нами Каплан не намерен. И правда, зачем? Куда проще предать дело широкой огласке.

Эндертона все это нисколько не удивило.

– То есть он собирается во всеуслышанье зачитать «мнение меньшинства»?

– По всей видимости, да. А после потребует от Сената лишить нас полномочий и расформировать. Заявив, что мы арестовываем невиновных… ночные полицейские рейды, массовые репрессии и прочее в том же роде.

– Полагаете, Сенат спасует?

– Э-э… не хотелось бы строить догадки, – помявшись, ответил Уитвер.

– А я попробую, – проворчал Эндертон. – Спасует и не поморщится. Весь этот шум за окном прекрасно вяжется с тем, что мне удалось выяснить там, внизу. Мы сами себя загнали в тупик, а выход из тупика имеется только один. По нраву он нам, не по нраву – двигаться больше некуда.

Глаза бывшего комиссара полиции блеснули сталью.

– Один? И какой же? – с опаской спросил Уитвер.

– Сейчас объясню, и вы еще удивитесь, что сами не додумались. Выход вполне очевиден. От меня – всего-навсего! – требуется исполнить опубликованное предсказание. Покончить с Капланом. Другого способа помешать им дискредитировать нас не существует.

Ошеломленный Уитвер невольно разинул рот.

– Но ведь «мнение большинства»… аннулировано, – пролепетал он.

– Однако мне ничто не мешает воплотить его в жизнь, – возразил Эндертон, – только обойдется это недешево. Известно вам, чем по закону карается умышленное убийство без смягчающих обстоятельств?

– Пожизненным заключением.

– Как минимум. Но, вероятно, вы сможете нажать кой-какие пружинки и заменить его высылкой. Ссылка на колонизируемые планеты, на старый добрый фронтир, мне вполне подойдет.

– Вам… действительно хочется на фронтир?

– Нет, черт возьми, – от всего сердца признался Эндертон, – просто это меньшее из двух зол. Ради сохранения статус-кво с Капланом нужно покончить.

– Честно говоря, я не понимаю, каким образом вы с ним покончите.

Эндертон извлек из внутреннего кармана крупнокалиберный пистолет армейского образца, неосмотрительно отданный ему Флемингом.

– Пристрелю. Ствол имеется.

– Думаете, вас так запросто подпустят к нему?

– А почему бы нет? У них в руках «мнение меньшинства», согласно которому я передумал.

– Значит, «мнение меньшинства» все же ошибочно?

– Нет, – отвечал Эндертон, – наоборот, абсолютно верно. Однако прикончить Каплана оно мне не помешает.

IX

Убивать человека Эндертону не доводилось еще никогда. Даже видеть убитых и то ни разу не доводилось, а ведь он отслужил комиссаром полиции три десятка лет. Для нынешнего поколения намеренные убийства стали делом давнего прошлого. Убийств попросту… не совершали.

Полицейский автомобиль с Эндертоном на заднем сиденье остановился в квартале от митингующих военных. Здесь, в полумраке салона, он скрупулезно исследовал доставшийся от Флеминга пистолет и не нашел в нем никаких неисправностей. Пожалуй, за успех задуманного можно было не опасаться: события ближайшего получаса не вызывали ни малейших сомнений. Собрав пистолет, Эндертон распахнул дверцу машины, огляделся и вышел наружу.