Особое мнение

Несколько обескураженный, генерал Каплан двинулся к помосту и снова встревоженно покосился на Эндертона, явно гадая, чего ради тот появился на митинге, о многом ли осведомлен, но не находя ответа. Охотно взойдя на помост и отыскав себе кресло возле ораторской трибуны, Эндертон окончательно сбил генерала с толку.

– Вы вполне понимаете, о чем я собираюсь говорить? – с опаской осведомился генерал. – Сегодняшнее разоблачение повлечет за собой весьма значительные последствия. Возможно, оно заставит Сенат задуматься, так ли уж состоятельна система Прекрима.

– Разумеется, понимаю, – скрестив руки на груди, подтвердил Эндертон. – Начнем?

Едва Каплан, приняв от адъютанта портфель, принялся раскладывать перед собой материалы, притихшая было толпа оживилась, встрепенулась, негромко загудела.

– Сидящий рядом со мной, – неожиданно звучно, отчетливо заговорил генерал, – несомненно, известен каждому. Возможно, его появление вас удивило, так как до недавнего времени полиция считала его опасным преступником.

Толпа замерла, не сводя взглядов с Эндертона. Глаза каждого горели огнем алчного любопытства: потенциальных убийц, да еще так близко, никто из собравшихся прежде не видел и больше, скорее всего, не увидит до конца дней.

– Однако пару часов назад, – продолжал генерал Каплан, – распоряжение полиции о его аресте было отменено. Почему? Потому что бывший комиссар Эндертон явился с повинной? Не совсем так. Вот он, сидит перед вами. Он вовсе не сдался полиции, просто полиция утратила к нему интерес. Джон Эллисон Эндертон невиновен ни в каких преступлениях – ни в прошлых, ни в настоящих, ни в будущих. Выдвинутые против него обвинения оказались явным подлогом, дьявольским передергиванием со стороны насквозь прогнившей карательной системы, основанной на ложной предпосылке… громадной, безликой всесокрушающей мясорубки, в прах перемалывающей жизни ни в чем не повинных граждан!

Зачарованные зрители вновь перевели взгляды с Каплана на Эндертона. С «ложной предпосылкой» в общих чертах были знакомы все.

– Многие, многие схвачены и лишены свободы так называемым Прекримом – структурой профилактики правонарушений, – все громче, эмоциональнее гремел генерал Каплан. – Однако в вину им вменялись не совершенные преступления, но преступления, которые им предстоит совершить. Как утверждается, оставшись на свободе, каждый из них непременно совершил бы в недалеком будущем тяжкое преступление… но достоверными знаниями о будущем не может располагать никто! Полученные от провидца, данные в тот же миг сами себя сводят на нет! Утверждение «в будущем данный человек совершит преступление» – чистой воды парадокс, поскольку сам факт наличия подобных сведений превращает его в ложное. Во всех без исключения случаях троица полицейских провидцев, прозревая будущее, лишает собственные пророчества возможности сбыться, и безо всяких арестов. Обвиняемый на свободе – а преступления не совершено!

Эндертон выслушал все это без интереса, не вникая в суть, однако собравшиеся на площади слушали генерала, затаив дух. Далее Каплан вкратце объяснил публике, что такое «мнение меньшинства» и каким образом оно появилось на свет.

Украдкой вынув из кармана пальто пистолет, Эндертон спрятал оружие на коленях. Тем временем Каплан, отложив в сторону «мнение меньшинства», материалы о пророчестве «Джерри», подхватил костлявыми пальцами обобщенное изложение пророчества «Донны», а после перешел к предсказанию «Майка».

– Вот каково изначальное «мнение большинства», – пояснил он. – Сообщение двух первых провидцев о том, что Эндертон совершит убийство. А вот материал, автоматически отвергнутый как недостоверный. Сейчас я вам его зачитаю.

Водрузив на переносицу извлеченные из футляра очки без оправы, генерал Каплан неторопливо начал читать…

…и вдруг странно, жутковато переменился в лице, запнулся, замычал, умолк на полуслове. Выскользнувшие из его ослабших рук бумаги белокрылыми бабочками разлетелись в стороны. Будто загнанный в угол зверь, генерал Каплан развернулся, сжался в комок и ринулся прочь с трибуны.

Едва его искаженное лицо мелькнуло перед глазами, Эндертон вскочил, вскинул пистолет, шагнул вперед и нажал на спуск. Запутавшись в чаще ног между рядами плотно сдвинутых кресел, от края до края перегородивших помост, Каплан пронзительно, коротко вскрикнул от боли и ужаса, споткнулся, взмахнул руками и подстреленной птицей рухнул с помоста наземь. Эндертон поспешил следом за ним, к ограждению, однако спешить оказалось незачем.

Каплан, в полном соответствии с «мнением большинства», был мертв. Посреди узкой груди генерала зияла темная дымящаяся дыра, окаймленная хлопьями невесомого пепла, взлетавшими вверх, кружившими над конвульсивно подергивающимся телом.