Особое мнение

– Могу даже точно сказать, в каких выражениях, – продолжал Флетчер. – Пусть это будет простой вопрос. Вы, читатель, следящий за газетными публикациями о движении Чемоли, напишете в редакцию, что… – Тут Флетчер сделал многозначительную паузу. – Что сочувствуете его идеям и хотели бы примкнуть к движению сами. И спросите газету, как.

«Другими словами, попрошу редакцию связать меня с Чемоли», – подумал Худ.

Гениальная на грани безумия, идея Флеминга внушала подлинное восхищение. По сути, он предлагал, расчетливо отступив на шажок в сторону от здравого смысла, подыграть помешательству гомеогазеты, разделить ее заблуждения и поговорить с ней на одном языке: вопрос-то, при условии, что Чемоли вправду существует и идет на Нью-Йорк, вполне резонный!

– Возможно, я глупость ляпну, – вмешалась Джоан, – но каким образом предлагается отправлять письма в редакцию гомеогазеты?

– Это я уже выяснил, – успокоил ее Флетчер. – Прорезь для писем есть в каждом из установленных газетой киосков, рядом со щелью, куда нужно кинуть монетку. Так по закону положено вот уже сколько десятков лет, с тех самых пор когда на свете появились первые гомеогазеты. Письмо я составил. Требуется только подпись вашего мужа.

С этими словами он вынул из внутреннего кармана пиджака конверт.

Приняв письмо, Худ прочел текст от начала до конца.

«Стало быть, мы всем сердцем желаем примкнуть к полчищам соратников мифического жирного клоуна…»

– Все это замечательно, – с легкой усмешкой сказал он вслух, – но не появится ли в следующем же номере, на первой полосе, жирного заголовка: «К ПОХОДУ НА СТОЛИЦУ ЗЕМЛИ ПРИМКНУЛ И ШЕФ МИССИИ ЦАРГ»? Разве известная, предприимчивая гомеогазета не сделает из такого письма броскую передовицу?

Флетчер слегка втянул голову в плечи: очевидно, такого поворота он не учел.

– Да уж, пожалуй, пусть лучше кто-то другой подпишет, – согласился он. – Кто-то из вашего персонала, рангом пониже. Хотите, я подпишусь.

– Давайте, – решил Худ, возвращая ему конверт. – Любопытно, как «Таймс» на это отреагирует и отреагирует ли вообще.

«Письма в редакцию, – подумал он. – Письма огромному, сложному электронному организму, спрятанному глубоко в недрах земли, не подчиняющемуся никому, кроме собственных управляющих контуров… Как он воспримет подобное подтверждение собственных иллюзий извне? Быть может, газета встряхнется, вернется к реальной жизни? Такое ощущение, будто она проспала все эти годы вынужденного безмолвия, а после, очнувшись, наряду с точными до мелочей репортажами о действительном положении дел выплескивает на страницы порции былых сновидений. Мешает фантазии с объективными, подлинными новостями. Что же в итоге возобладает? Можно не сомневаться: далее история о Бенни Чемоли доведет краснобая в алой тоге до самого сердца Нью-Йорка, марш завершится победой… а что потом? Как увязать эту победу с прибытием миссии ЦАРГ, при всей ее немыслимой, межзвездного масштаба власти и мощи? Нет, эту загвоздку гомеогазете не обойти».

Простая логика подсказывала, что той или другой линии вскоре суждено прекратиться… однако Худу никак не давали покоя дурные предчувствия: ведь грезившая десять лет гомеогазета вряд ли так запросто расстанется с собственными фантазиями.

«Может статься, – размышлял он, – со страниц «Таймс» исчезнут как раз репортажи о нас, о ЦАРГ и ее стараниях возродить Землю. С каждым днем касающимся нас новостям будет отводиться все меньше и меньше строк, мало-помалу мы съедем с первых страниц на последние, и, наконец, в газете не останется ничего, кроме подвигов Бенни Чемоли!»

Последнее соображение, отнюдь не из приятных, встревожило Худа до глубины души.

«Как будто, – сам себе удивляясь, подумал он, – все мы реальны только до тех пор, пока о нас пишет “Таймс”! Как будто само наше существование зависит от нее одной!»

Спустя еще двадцать четыре часа в очередном, регулярном номере «Таймс» появилось письмо Флетчера. На газетной странице оно показалось Худу неубедительным, явно надуманным – купиться на такое гомеогазета попросту не могла… однако ж купилась как миленькая: выдумка умудрилась благополучно пройти все этапы создания номера.

«Дорогая редакция!

Ваши статьи о героическом марше на твердыню прогнившей насквозь плутократии, Нью-Йорк Сити, разожгли пламя энтузиазма и в моем сердце. Каким образом я, простой гражданин, мог бы примкнуть к рядам тех, кто в эту минуту, на наших глазах, творит историю? Будьте добры, сообщите как можно скорее: я полон желания присоединиться к Чемоли, разделив с его соратниками все выпадающие на их долю тяготы и победы.

Искренне ваш,

РУДОЛЬФ ФЛЕТЧЕР»