Особое мнение

Паровой лимузин сбавил ход, занял особое, персональное место Леконта на стоянке перед штаб-квартирой Партии, шофер, обогнув машину кругом, распахнул заднюю дверцу, и Леконт, ни о чем не тревожась, вальяжно вышел наружу, навстречу ясному дню. Отшвырнув в сточную канаву окурок сигары, он неторопливо, с достоинством двинулся к парадному входу в знакомое, практически родное здание.

Нечто новенькое

Тем вечером огни в громадном коммунальном многоквартирном комплексе «Авраам Линкольн» не гасли допоздна. Был День поминовения, и жителям комплекса, всем шести сотням человек, согласно уставу, надлежало спуститься в подвальный зал для собраний. Все они – мужчины, женщины, дети – стремились внутрь непрерывным потоком, а Брюс Корли, дежуривший у дверей, умело справляясь с новеньким, отнюдь не дешевым идентификатором личности, проверял каждого по очереди, дабы на собрание не проник посторонний, кто-либо из жильцов чужого коммунального многоквартирного комплекса. Жильцы подвергались идентификации благодушно, без возражений, и дело шло как по маслу.

– Эй, Брюс, во что нам обошлась эта ерундовина? – поинтересовался старый Джо Пурд.

Он, старейший из жильцов «Авраама Линкольна», въехал в свою квартиру с женой и парой дочек еще в мае 1980-го, на следующий же день по завершении строительства. С тех пор жена его умерла, дочери выросли, вышли замуж, зажили отдельно, а Джо так и остался на прежнем, насиженном месте.

– Страшно подумать, – отвечал Брюс Корли. – Зато она ошибки нипочем не допустит. В смысле не полагается только на собственные суждения.

До сих пор он, постоянный пристав жилого комплекса, впускал людей в зал, руководствуясь только памятью на лица, и в конце концов проморгал сразу двух хулиганствующих молодчиков из «Ред Робин Хилл Мэнор», а те сорвали собрание, постоянно встревая с вопросами и замечаниями не по делу… но больше такие безобразия не повторятся.

– Пожалуйста, не забудьте, обратите внимание: пункт 3-а, «О выделении средств на ремонт крыши», теперь идет под номером 4-а, – с вымученной улыбкой приговаривала миссис Уэллс, раздававшая списки обсуждаемых вопросов.

Разбирая списки, жильцы разделялись на два потока и шли к противоположным сторонам зала: принадлежащие к фракции либералов рассаживались справа, а консерваторы – слева, причем обе фракции подчеркнуто игнорировали оппонентов. Те немногие, кто не присоединился – новые жильцы либо попросту чудаки-одиночки, – уселись в задних рядах, замкнутые, молчаливые, хотя весь зал вокруг гудел от множества негромких бесед. Пока тон разговоров и общее настроение оставались довольно мирными, однако жильцы понимали, что схватка сегодня вечером здесь разразится нешуточная. Следовало полагать, обе стороны подготовились к ней как могли: там и тут зачитывали, передавали из рук в руки документы, петиции, газетные вырезки.

У сидящего за столом на сцене в окружении четверки доверенных управляющих комплексом председателя, Дональда Клюгмана, заранее сосало под ложечкой. Будучи человеком исключительно мирным, он всеми силами уклонялся от яростных перебранок, даже сидя среди публики, а сегодня вечером ему предстояло взять на себя активную роль: неумолимое вращение жизни вознесло его к председательскому креслу. Обязанности председателя выполняли все жильцы поочередно, и очередь Клюгмана, как на грех, настала в тот самый день, когда дискуссия о школе достигла кульминации.

Вскоре зал заполнился почти до отказа, и Патрик Дойл, нынешний капеллан комплекса, не слишком уютно чувствовавший себя в долгополых белых одеждах, вскинул вверх руки, прося тишины.

– Вступительная молитва, – сипло объявил он, откашлялся и вынул из складок балахона небольшую карточку. – Будьте добры, закройте глаза и склоните головы.

С этим он оглянулся на Клюгмана, и тот кивнул ему: продолжай, дескать, продолжай.

– Отче Небесный, – заговорил Дойл, – все мы, жильцы коммунального многоквартирного комплекса «Авраам Линкольн», покорнейше молим Тебя благословить… сие наше собрание. Э-э… еще молим, чтобы Ты в милосердии своем дал нам сил собрать средства на ремонт крыши, ибо с ней дело, похоже… срочнее некуда. Молим также об исцелении наших болящих соседей и чтобы безработные поскорей подыскали работу… а еще дай нам, Господи, мудрости, разбирая прошения тех, кому хочется жить среди нас, без ошибки отличить, кого стоит принять, а кому указать на дверь. Так же молим Тебя защитить нас от чужаков, чтобы никто не пробрался к нам нарушать в комплексе мир и закон… а особенно напоследок просим: если будет на то воля Твоя, избави Николь Тибодо от синусных головных болей, что в последнее время так часто мешают ей являться нам на телеэкранах… и пускай эти боли не имеют ничего общего с тем всем нам памятным случаем двухлетней давности, когда тот монтировщик обронил контргруз прямо ей на голову, почти на неделю отправив Николь в больницу. Ну, в общем… на этом – аминь.

– Аминь, – дружно подхватил зал.