Особые полномочия на любовь

В приемной меня вдруг опять переклинивает, и когда она снимает с плечиков свой легкий бежевый плащ, я, смещаясь из старшего по званию просто в мужчину, перехватываю его у нее из рук и помогаю надеть. Она принимает это как само собой разумеющееся, не акцентируя внимание. Походу меня от этого дергает гораздо сильнее, чем ее. Пока держу для нее плащ, рефлекторно подаюсь лицом чуть ближе, ловя запах ее волос. Коса у неё роскошная… Шелк! Накрутить бы на руку… Ладони ее — на стену. Разорвать нахер ширинку ее брюк. Прогнуть… И, впиваясь губами в эту открытую красивую шею… врезаться… застыть… и прочувствовать, какая она горячая и мокрая… А трусики у нее почему-то в моем воображении кружевные… такие же бежевые, как ноготки… и тонкий перешеек, смещенный в сторону, зацеплен моим большим пальцем.

Громко вдыхаю еще раз ее запах, сжимаю губы, гася голодный стон. Отпускаю ткань, которая ложится ей на плечи, и делаю шаг назад.

Диляра с недоумением оборачивается.

— Мне кажется, ты сменила духи, — выпаливаю я первое пришедшее в голову оправдание, чтобы хоть как-то обосновать свои «вздохи».

Отличная тема для разговора со своим секретарем.

— Это имеет какое-то значение?

— Мм… Еще не знаю. Детали, Диляра. Умение замечать детали и работать с этим — это часть твоего будущего, если ты планируешь работать под моим руководством.

«Что ты несешь, полковник?…» — мне хочется постучаться головой о стену, чтобы кровь вернулась в мозг!

— Аа… — растерянно. — Вы правы, конечно.

Открыв дверь, пропускаю ее вперед. Показываю, как опечатывается кабинет.

— Ключи дежурному под роспись, взгляд в камеру. Выносить запрещено.

Когда выходим из здания, рука дергается, чтобы приобнять ее за талию. И я с ужасом понимаю, что практически сделал это. Опускаю руку. Торможу. Из окон кто-то мог видеть этот неаккуратный жест — зависнувшую над ее талией руку. Увидеть и сделать выводы!

— Что-то забыли? — разворачивается она. — Я могу сходить…

— Нет.

— Опять детали? — ползут вверх ее брови с крошечным, чуть уловимым намеком на стёб.

«Я тебе постебусь, лейтенант», — тут же прихожу я в себя.

— В машину! — холодно и давяще бросаю ей.

Водитель открывает мне дверь. Перехватываю ее из его рук, показываю ей жестом «садись». Хочется хлопнуть погромче! Диляра замирает у двери, отыскивая взглядом мою руку. И она, как по команде, автономно от меня сама движется ей навстречу, чтобы придержать за руку, когда она садится в машину.

А я этого делать не собирался! Я не ее мужчина! Я ее начальник, и у военных этикет работает совершенно не так, как у штатских. Но она каким-то своим невероятным обаянием все время смещает меня в штатскую версию.

Вот я как знал, что нельзя ее в мой отдел. Категорически! С моих погонов уже звезды практически слетели к ее красивым коленям. Такими темпами скоро не она мне, а я ей буду кофе таскать.

Стою возле тачки, курю, пытаясь вернуться в адекват. Но попадаю в совершенно обратную эмоциональную фазу — раздражение и злость. Как наркоман, который видит дозу, но не может ее взять. Он может, конечно, умолять и клянчить, но я-то, блять, не могу! Не та у меня весовая категория. И я просто злюсь на эту красивую, ни в чем не виноватую передо мной женщину. Можно, конечно, еще и купить дозу. За то место, которое она хочет. Но противно… Да и не факт, что продастся. А может и…

Выбрасываю сигарету, сажусь рядом с ней. Зависнув в телефоне, я наблюдаю за тем, что чувствует мое тело. А оно чувствует! Меня плавит от нее.

Может, трахнуть ее и не париться?

Никогда так не делал, но могу себе позволить, вообще-то.

Поднять разделительное стекло. Наклониться к ней, поцеловать в шею… Настойчиво, нахально…

Водитель тормозит у ее подъезда… Я не двигаюсь, ожидая, когда дверь откроет он. Достаточно сегодня с меня галантных жестов.

— Спасибо, — сдержанно благодарит она, смещаясь чуть ближе к открывающейся двери.

— Стой… — перехватываю за руку.

Сердце врезается в ребра, разгоняясь, кровь бросается в лицо.

Вздрагивает, поднимая на меня испуганные глаза.

Нет… Не хочу я ей такое предлагать прямо. Нельзя так с такими женщинами. Если уж трахать, то по взаимному желанию как минимум. А желания я что-то не заметил.

— Я передумал. Иди.

Сбегает.

Мда… Давно я за женщинами не ухаживал. Попробовать? Вот теперь точно «беда»!

Глава 16 «Панацея стать миром целым»

Иван

Мое сообщение так и висит непрочитанным. На тренировку Диляра не пришла, в тир — тоже. Но старший братишка говорит, что сегодня дядька мариновал всех до ночи.

Погоны у него горят… Скоро и нас дернут. Сначала «мозг» пашет, потом «альфачи».

Нервно меряю комнату шагами. Два слова-то можно написать было?

— Чего не ложишься, внук?

— По делам мне еще надо, ба. Ты ложись…

— Ох, дела у него… Влюбился.

— Угу… — хмурюсь я. Потому что еще вчера мне казалось, что это кайф, а вот сегодня опять греюсь насчет того, что она меня динамит.

Позвонить? Почти двенадцать. Лучше, конечно, съездить. Поговорить — это приятно, конечно, но в груди тянет от необходимости оказаться с ней рядом. Даже хрен с ним, с сексом. Просто обнять…